В глазах аланки мелькнул страх. В порыве откровенности Нейланд явно сболтнула лишнее. До сих пор девушка о своей тайне никому не рассказывала. Ила резко повернулась к Олесю и довольно жестко отреагировала:
— В положенное время ты тоже не просиживаешь у голографа!
— А я этого и не скрываю, — спокойно произнес землянин.
— Завидую, — вымолвила аланка, наполняя бокалы. — Мне же приходится постоянно притворяться. Страшный семейный секрет. Чтобы удачно выйти замуж надо обязательно быть посвященной. Хотя бы низшей, четвертой, степени. Контрольные проверки я благополучно пропускала, а отец подкупал в комиссии нужных людей. Ложь ради счастливого будущего…
Нейланд залпом выпила вино и грустным голосом проговорила:
— И что в итоге? Брак с полным болваном, которого ненавидит каждая клетка моего организма. Я могу пересчитать по пальцам дни, когда спала с ним. Два дня назад он приехал на выходные. Видите ли, в части объявлена повышенная боевая готовность и теперь этот идиот шесть декад не появится в городе. Глупец! Думал, я расстроюсь. Да для меня это праздник.
Храбров сразу обратил внимание на прозвучавшую в словах девушки ценную информацию. В преддверии штурма бункеров важна любая мелочь. Сев рядом с Илой, русич осторожно уточнил:
— А с чего вдруг приняты столь суровые меры? Мы разве с кем-нибудь воюем?
— Понятия не имею, — ответила аланка. — Я в бредни больных людей не вслушиваюсь. Брин что-то бурчал о службе безопасности, шпионах и предательстве. Типичная болтовня сумасшедшего с манией преследования. Моему мужу всюду мерещатся враги. Он даже на Таскону просился, но Великий Координатор, к сожалению, отклонил его рапорт.
Осведомленность девушки была невелика, и Олесь решил не рисковать. Лучше перевести разговор в другое русло. Не дай бог Нейланд в чем-нибудь заподозрит любовника. Землянин и так узнал достаточно. Раз противник принимает контрмеры, значит, сохранить в тайне план операции не удалось. Правителю известна примерная дата нападения. Об этом следовало срочно предупредить Джоркса.
Обняв аланку за плечи, Храбров негромко сказал:
— Ты можешь не волноваться, Ила. Я никогда не раскрываю доверенные мне секреты.
— Спасибо, — тяжело вздохнув, вымолвила девушка.
Русич проснулся от настойчивого сигнала. С трудом оторвав голову от подушки, Олесь бросил взгляд на экран электронного будильника. Два часа первого дневного периода. В такую рань землянин поднимался крайне редко. Интересно, кому он понадобился? Храбров не спеша встал с кровати. Под ногами валялась мужская и женская одежда. Найти халат оказалось непросто.
Между тем, кто-то упорно нажимал на кнопку вызова. Тихо ругаясь, русич поплелся в соседнюю комнату. Резким движением Олесь вставил ключ в замок, и дверь плавно отъехала в сторону. На пороге стоял гостиничный посыльный. Юноша протянул землянину запечатанный конверт и вежливо произнес:
— Это вам, господин Воленг.
Не дожидаясь ответа, аланец быстро зашагал к лифту. Закрыв дверь, Храбров вскрыл письмо. Внутри конверта лежал маленький лист бумаги. На нем была напечатана одна единственная фраза:
На самом деле подобные письма тасконская разведка использовала в качестве запасного канала связи. Текст расшифровывался следующим образом:
Землянин уничтожил послание и направился в душ. Холодная вода сразу приведет его в чувство. Надо торопиться. До контакта осталось не так уж много времени. Через десять минут заметно посвежевший и идеально выбритый Олесь приступил к подбору одежды. Выделяться в толпе не стоило. Не исключено, что он получит задание прямо на месте встречи. Менять имидж будет поздно.
В конце концов, Храбров остановился на повседневном варианте. Светлые брюки, рубашка с коротким рукавом, полуспортивная куртка и модные легкие ботинки. На всякий случай русич сунул в карман галстук. Может пригодиться. С виду типичный обеспеченный житель Чанкока.
Олесь проверил документы, деньги, кредитные карточки и на секунду заглянул к Нейланд. Свернувшись на боку и подложив руку под щеку, аланка сладко спала. Милая, очаровательная, умная девушка с невероятным количеством пороков. Несомненно, Ила — продукт существующей государственной системы. Великого Координатора устраивало отсутствие в обществе морально-нравственных принципов. Однако часто за показной распущенностью скрывалась очень ранимая и глубоко несчастная душа.