Атакует морская пехота

Чего там было не понять! Мы видели, как в Геленджик стягивались бригады морской пехоты, как тренировались пехотинцы, беря пример с куниковцев. Нам было понятно — готовится крупная десантная операция. Но куда и когда — этого, конечно, никто из нас не знал.

Произошли изменения и в нашем взводе. Командиром назначили лейтенанта Георгия Карманова, командира отделения Расторгуева сменил младший сержант Михаил Корницкий. Меня поставили первым номером пулеметного расчета «максим».

В НОЧЬ С 3 НА 4 ФЕВРАЛЯ

Рано утром 3 февраля 1943 года посигналу боевой тревоги . весь первый боевой участок от цемзавода «Октябрь» до Дообского маяка пришел в движение. Вскоре в строю стояли 200 моряков. Старший лейтенант В. Ботылев и старший политрук Н. Сердюк проверили боеготовность каждого из нас. Затем Ботылев скомандовал:

— В сторону Новороссийска — шагом марш!

Под вечер мы оказались в районе 8-го километра. В ожидании дальнейших приказаний расположились под деревьями. Зачем мы сюда пришли — никто не знал. К нашему пулеметному расчету подошел Иван Прохоров — флотский кок, но по боевому расписанию — бронебойщик.

—Я думаю, может, это очередное учение,— высказал он предположение.

— Нет, тут что-то не так, а посерьезнее,— заметил второй номер Николай Копотилов.

—Почему так думаешь?

— С учения возвращаются в свои кубрики, там нас должен ожидать ужин. А кто его там готовит, если ты, кок, торчишь тут?

Он был прав. Все говорило за то, что это не очередное учение, а подготовка к десанту. Но куда?

Вскоре все прояснилось. Командир взвода лейтенант Карманов выстроил взвод и сказал:

— Отряд майора Куникова сегодня ночью должен высадиться в Станичке. Наш отряд пойдет ему на помощь. В общем, все три боевых участка вольются в отряд Куникова.

Он вынул из планшета лист бумаги и, присвечивая фонариком, опять заговорил:

— Матросы, старшины и офицеры отряда особого назначения перед десантом приняли такую клятву: «Мы получили приказ командования — нанести удар по тылам врага, опрокинуть и разгромить его. Идя в бой, мы даем клятву Родине в том, что будем действовать стремительно и смело, не щадя своей жизни ради победы над врагом. Волю свою, силы свои и кровь свою капля за каплей мы отдадим за счастье нашего народа, за тебя, горячо любимаяРодина...Нашимзакономесть и будет только движение вперед! Мы победим! Да здравствует наша победа!» Есть предложение эту клятву принять и нам.

Много лет прошло с тех пор, как я подписал эту клятву, но из памяти не изгладилась та ночь, а слова клятвы до сих пор я помню наизусть. Не знаю, кто автор этой клятвы. Одни говорят, что написал ее майор Куников, другие называют начальника политотдела Новороссийской военно-морской базы И. Г. Бороденко. Но не в этом суть. Слова этой клятвы удивительно чеканны, в них предельно выражены наши чувства и мысли. Помню, как Иван Прохоров сказал тогда:

—Да, мы клянемся сражаться так, как всегда сражались черноморцы, и клятву свою сдержим. Мать-родина, верь нам! Так я говорю, ребята?

— Так! — дружно поддержали матросы.

А потом наступило, я бы сказал, торжественное молчание.

Первым подписал клятву лейтенант Карманов. Молча он передал карандаш Котилевцу.

После того как мы подписали клятву, командир взвода подозвал меня и сказал:

— Передай пулемет Уткину.

— Ая?

—Будешь моим связным. Вот тебе ракетница и ракеты.

С большой неохотой принял назначение. С пулеметчиками Уткиным, Лысовым и Копотиловым у меня уже установились дружеские отношения. Мы были как родные братья. Но приказ есть приказ. Взяв ракеты, стал соображать, как в темноте на ощупь определить их цвет. Это важно усвоить. А ну как вместо условленной красной пустишь зеленую или наоборот? Внесешь путаницу, а это может привести к беде. Ну, ладно, связной так связной. Передал «максим» Уткину, а взамен его командир взвода вручил мне ручной пулемет и диски.

— Он в твоих руках будет вместо автомата. Начал накрапывать дождь. Мы все набросили

на плечи плащ-палатки. Так и стояли, нахохлившись, пока не прозвучала команда двигаться к причалу.

Тем временем отрядКуникова, погрузившись на катера, покинул геленджикский причал и вышел на исходные позиции.

Ровно в час ночи загрохотало по обеим сторонам Цемесской бухты. Это наша береговая артиллерия начала обстрел двухкилометрового участка на западном берегу между мысом Любви и Суджукской косой. В тот же миг сторожевые катера с десантниками ринулись к причалам рыбозавода.

Вспоминая о первых часах десанта, заместитель командира отряда по политчасти капитан Н. В. Старшинов позже писал об этом:

«Катера с десантом развернулись и ринулись к берегу. Их встретил шквальный ружейно-пулеметный огонь врага. Однако краснофлотцы словно не замечали опасности. Люди прыгали с бортов прямо в ледяную воду и устремлялись к берегу.

— Вперед, и только вперед! — громко повторял кто-то слова клятвы.

— Ура!

На мгновение я увидел командира боевой группы лейтенанта Пшеченко. Он выкрикнул:

— Вперед! За мной, ребята! — и первым бросился с катера в море.