Атакует «Щука»

…Пошли третьи сутки на позиции. Наступило 26 февраля. Этот день был отмечен двумя событиями. Одно из них носило праздничный характер, другое вызвало чувство досады и оставило неприятный осадок у каждого. Впрочем, по порядку.

Когда подводники, расписанные во втором отсеке, собрались на обед, краснофлотец Музыка неожиданно объявил:

— Ребята, тихо. Знаете ли вы, что у помощника командира сегодня день рождения?

Известие это вызвало шумную реакцию. Неистощимый на выдумки Алексей Маслюк предложил выделить от отсека делегацию и пойти с поздравлением в кают-компанию. Все с этим согласились. Избрали в состав делегации старшину 1-й статьи Сорокина (от однофамильцев, как пошутил Михаил Мацура) и краснофлотца Музыку.

— А какой подарок мы преподнесем новорожденному? — спросил Сорокин.

— Да, с подарком дело неважное. Тут, брат, в магазин не сбегаешь.

Музыка почесал затылок и вдруг махнул рукой:

— Была не была. Я сделал из дерева резную рамку для фотографии. Знакомой девушке хотел послать. Но по такому случаю отдаю для подарка. Только надпись требуется.

За это дело взялся старшина 2-й статьи Мельников. Он в свое время увлекался гравировкой и тут довольно быстро и неплохо вырезал на рамке:

«Помощнику командира „Щ-402“ К. Н. Сорокину от личного состава второго отсека в день рождения.

26 февраля 1942 года.

Баренцево море, у норвежского побережья.

Под водой. Глубина 20 метров».

В кают-компании третьего отсека тоже было довольно шумно. Командир тепло и сердечно поздравил своего неутомимого помощника с днем рождения. Офицеры, поднявшись со своих мест, подходили к растроганному Константину Никитичу и крепко пожимали руку. Сорокин не то чтобы забыл про свой день рождения, просто не до того было. И вдруг всеобщие поздравления, подарки. И не только от офицеров и от моряков из второго отсека. Матросы и старшины пятого и шестого отсеков тоже послали делегатов. Старшина 2-й статьи Новак вручил имениннику миниатюрный самодельный чернильный прибор.

Сорокин необычайно взволнован, чего с ним не случалось в самой тяжелой боевой обстановке. Надо сказать, что помощника командира на лодке любили. Пожалуй, самое замечательное в нем — органическое соединение волевого характера, трезвого ума и горячего сердца. Он обладал умением работать с людьми, любил и знал морское дело, был большим патриотом подводных лодок.

Константин Сорокин родился и вырос в далеком от моря селе Лукояновского района, Горьковской области, однако любовь к флоту появилась у него еще в детском возрасте. Именно в те школьные годы ему попала в руки книга писателя-мариниста Станюковича. «Проглотив» ее, он стал романтиком моря. Об этом увлечении знали в райкоме комсомола, и, когда появились путевки в Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе, одна из них была предложена ему. Он принял ее с радостью, успешно сдал вступительные экзамены. Учился очень хорошо. По окончании училища получил назначение на Северный флот. С «четыреста второй» была связана большая часть службы этого молодого офицера. Подводная лодка стала для него домом, а экипаж — родной семьей, которая сейчас так тепло и сердечно отметила его день рождения в боевом походе вблизи берегов, на которых хозяйничают гитлеровцы. Было от чего разволноваться.

Еще не закончился обед, когда вахтенный офицер доложил о том, что на горизонте обнаружены силуэты кораблей. Командир вскочил с места и моментально оказался в центральном посту. Прильнув к окуляру перископа, он увидел вдалеке большой транспорт в охранении военных кораблей. Тотчас во всех помещениях раздался его нетерпеливый голос:

— Боевая тревога! Торпедная атака!

В считанные секунды подводники разбежались по своим боевым постам.

Столбов повел подводную лодку на сближение с конвоем противника. Дистанция была довольно большой. Минут через пятнадцать снова подвсплыли под перископ. Определив необходимые данные цели, командир повернул лодку на боевой курс.

Но тут «щуку» постигла неприятность. На горизонтальных рулях нес вахту недостаточно опытный специалист. При циркуляции, опасаясь, чтобы лодка не выскочила на поверхность (а это во время циркуляции вполне возможно), он нечаянно загнал ее на довольно большую глубину. Тут уж командир ничего не мог поделать. Когда «щука» снова всплыла под перископ, то оказалась уже за кормой транспорта. Торпедная атака не состоялась. Вражеские суда прошли безнаказанно.

Капитан-лейтенант Столбов даже побледнел от досады и обиды, его лоб покрылся испариной. Упустить такой транспорт! Молодому специалисту-горизонтальщику, конечно, досталось по первое число. Строгие внушения были сделаны и всем тем, кто должен был оказаться в этот ответственный момент близ молодого матроса. Но, как всегда, Николай Гурьевич быстро отошел, взял себя в руки. И даже горизонтальщику, который сидел на своем месте совсем убитый неудачей, сказал: