Атакует «Щука»

Когда стена тумана неожиданно расступилась, впереди справа и слева открылись скалистые берега фиорда. Значит, курс был правильный. Лодка моментально погрузилась и дальше продвигалась на перископной глубине. Шла она медленно и осторожно. Боцман Добродомов употребил все свое искусство горизонтальщика, чтобы точно выдержать заданную глубину погружения. Через некоторое время командир обнаружил в перископ большой фашистский транспорт. Он стоял на якоре посредине бухты Хоннинговог. На палубе его отчетливо были видны люди, некоторые из них даже загорали на солнце.

Дистанция была настолько короткой, что все команды, которые подаются во время торпедной атаки, следовали буквально одна за другой, почти без пауз. Но торпедисты сделали свое дело. По команде «Пли!» торпеды устремились к цели.

Вскоре над бухтой прогремели взрывы. Командир видел в перископ, как фашистский транспорт разломился пополам и быстро тонул, задрав вверх нос и корму.

Это произошло 14 июля 1941 года.

Это он, командир отделения торпедистов «Щ-402» Арсений Мельников, 14 июля 1941 года открыл на Северном флоте счет вражеским кораблям, потопленным в Баренцевом море

Советское информбюро сообщало тогда:

«Энская подводная лодка Северного флота под командованием старшего лейтенанта Столбова проникла в фашистскую гавань и атаковала транспорт водоизмещением в 6000 тонн. Торпедист Мельников двумя торпедами взорвал вражеское судно. Подводная лодка благополучно вернулась на свою базу».

В следующем походе «Щ-402» потопила второй транспорт водоизмещением в 4000 тонн.

…Время за беседой пролетело незаметно. Из центрального поста передали команду — обедать. Меню было скромным: борщ по-флотски, котлеты с макаронами да компот с булочкой, но по тем временам считалось праздничным. Ели с аппетитом, похваливали кока Антонова. А после обеда походная жизнь опять вошла в будничную колею.

Шторм не утихал. Он продолжал изматывать подводников, уходивших все дальше и дальше от родных берегов.

К вечеру того же дня «Щ-402» пришла в район северо-западнее Варангер-фиорда. Здесь находилась отведенная ей позиция.

Ночью всплыли на поверхность. Погода несколько утихомирилась. Пустили дизеля — главные двигатели надводного хода. Начался активный поиск вражеских судов.

Когда ночью проходишь по помещениям лодки, кажется, что в ней совсем мало людей. В отсеках полумрак. На вахте одна боевая смена. Остальные отдыхают. Только в дизельном отсеке яркий свет. Здесь стоял такой грохот, что вахтенные мотористы вынуждены были объясняться условными жестами. Этот отсек чем-то напоминает заводской цех. По правому борту — небольшой токарный станок, в шкафчике размещен различный инструмент. Да и краснофлотцы тут — люди мастеровые.

Старшина моторной группы мичман Степаненко — ветеран подводного флота. За плечами у него уже было более десяти лет службы на лодках. Когда он нес вахту, сосредоточенный, серьезный, весь поглощенный работой мощных двигателей, трудно даже предположить, что в обычное время это добродушный, веселый человек.

В центральном посту находился только командир отделения трюмных Алексей Маслюк. Тот самый, который забывал писать матери. Вахта у него очень ответственная. Ведь если внезапно потребуется срочно увести лодку на глубину, ему, вахтенному трюмному, придется одному управлять всей системой погружения. Поэтому он то и дело проверял клапана, манипуляторы, помпы и лишь изредка подходил на минуту-другую к нижнему рубочному люку, чтобы взглянуть вверх на черное беззвездное небо, а главное — подставить лицо под струю холодного воздуха, глотнуть его.

Мужественные и отважные подводники Алексей Маслюк (слева) и Евгений Парфентьев

В электромоторном отсеке на вахте электрик Евгений Парфентьев. Прислушиваясь к ровному гулу дизелей, доносившемуся из-за переборки, он любовно протирает станины главных электромоторов. Когда лодка идет под дизелями, моторы отдыхают. Но как и трюмный Маслюк, вахтенный электрик готов в любое мгновение включить их в работу, если потребуется. Для того он и бодрствует, вполголоса напевая полюбившиеся всем морякам слова:

Эх, моя тельняшка мировая,
Частые полоски на груди,
Белые, как пена штормовая,
Синие, как море впереди.
Ты водой просолена морскою,
Высушена ветром ледяным,
Но такою старенькой, такою —
Я от всякой всячины храним.