Атаман

Жук молча оттянулся назад, в ложбинку. Подождал Роденкова, и оба споро поползли через кусты по своему следу назад. Шагов через тридцать поднялись и пробежали, пригнувшись, еще столько же. И только скрывшись за стройным липовым перелеском, позволили себе выпрямиться.

— Что думаешь, Юшка?

Тот помолчал:

— Я так думаю, что черкесы за нами в лес не пошли. Скорей всего, знали об этой балке и все пути обхода нам перекрыли. Кто-то больно умный ими командует.

— Главного-то вы вроде подстрелили.

— Да, вроде как попали, а там насмерть или нет — не успели углядеть.

— Да. Ну, так что насчет дела-то?

— Если горячку не пороть, то дело сладить можно.

— Продолжай.

— Там у них два поста и, похоже, столько же секретов. Места, где они почти наверняка сидят, я высмотрел.

— Дальше.

— А что дальше? Лес-то вокруг дубовый — открытый. В лобовую — как щенят перестреляют. Правда, не везде. — Он хитро прищурился.

— Ну, говори уже, что надумал. Вижу же, есть мысля.

— Скажу, что не сказать. Только давай вместе соберемся. Что два раза повторять.

Из-за дерева с берданой наперевес неожиданно шагнул Михайло Смагин.

Юшка довольный причмокнул и качнул головой:

— Умеет напугать, подлец. Хороший боец будет, когда вырастет. Царю-батюшке и нам старикам защита.

Михайло скромно улыбнулся.

Пластуны собрались вокруг Юшки Роденкова неровным полукругом среди стройных лип, слегка подсвеченных заходящим солнцем. Уставшие кони, опустив морды к траве, грузно перешагивали неподалеку. Казаки нет-нет да озабоченно посматривали в их сторону. Роденков, подбоченясь, выдвинулся в центр.

— Откеда они нас не ждут? — Юшка обвел вопросительным взглядом казаков. Те молчали, ожидая, что он скажет. — Правильно, — сам себе ответил Юшка, — с той стороны балки. Поэтому диспозиция, считаю, должна быть такая. Первый удар нанесем оттуда, куда они в три глаза смотрят — из леса. Троих, думаю, хватит. Подберутся поближе и откроют пальбу — мы им еще по одной винтовке дадим, чтобы шуму побольше было. Пока они очухиваются да в себя от нашей наглости приходят, остальные в это время с той стороны балки тихо-о-о-онько так атакуют пост, тот, что на дне. Режем врагов, значит, и тем же макаром заходим в спину тем, что наверху. Они в этот момент, я так думаю, очень активно, поскольку от этого их жизня зависит, соображают, сколько же в них на самом деле палят. И назад, скорее всего, смотреть не будут. Какое-то время. Мы, значится, пока они в себя не пришли, должны как можно больше их бусурманских душ ослобонить. Тихо. Потому как пока у них такой перевес в штыках, нам в бой открытый вступать невыгодно. Солнце сейчас как раз на закате — нам на руку будет. С его стороны пойдем. — Юшка прищурился. — Ну, как, казаки, задумка?

— Ну, ты голова, — позволил себе улыбнуться Атаман.

— Прямо штаб с гуртом офицеров, — Пантелей Калашников приблизился к Роденкову, — дай я тебя потискаю, енерал ты наш.

Юшка опасливо покосился на широкие ладони Пантелея и на всякий случай сховался за спинами товарищей:

— Благодарствую за такую честь. Только кто мне потом косточки обратно выпрямлять будет.

Казаки дружно и негромко хохотнули.

— Всем всё понятно? — Атаман каждому из восьми казаков внимательно заглянул в глаза, — спрашивайте сейчас, потом некогда будет.

— Да все ясно, — басом прогудел за всех Калашников, — давай уже распределяй что ли.

— В лобовую пойдут. — Он сделал паузу. Казаки подались ближе. — Смагин, Линейный ну и ты, Молчун.

Пластуны восприняли новость как должное. Все правильно. Самым опытным с одними ножичками на черкесов идти. А молодым, как всегда, самое простое достаётся, но тоже очень важное. От них во многом успех нападения зависит. Значит, надо хорошо подготовиться и не оплошать. И, конечно, хорошо было бы живыми остаться. Хотя, это дело второе. Первое — задачу выполнить, товарищей не подвести.

— Семен и Овчаренко с лошадьми.

Никиша выбрался вперед:

— Петро, разреши и я с вами.

— Никиша, я бы тебя взял, но ты сам подумай, какой из тебя сейчас охотник? Рука-то не работает, поди.

— Тогда я с ребятами в лобовую пойду.

— Ну, что ты с ним будешь делать?!

— Да нехай идет, — Юшка, достававший из седельной сумки бердану, обернулся, — стрелять — не резать, и одной рукой можно.

Никиша заблестел глазами:

— Ну, так что, я пошел?

Атаман махнул рукой.

— Иди, куда хочешь.

Никиша с довольной улыбкой подхватил винтовку на плечо и побежал догонять удаляющихся товарищей.

Вечерело. Вместе с набирающим силу сумраком в лесу стало заметно холодней. Поднялся ветер, закачал вершины лип, буков и ясеней. Да и здесь внизу порывами пробирал пластунов до костей.

Атаман устроился рядом с Юшкой у ствола широкого дуба, который раскинул во все стороны толстые узловатые корни. За ними только и укрываться — каждый шире стопы, даже голову приподнять можно — не увидят. В стороне виднелись фигуры остальных казаков. Атаман оглянулся. Гришка Желтоухий мрачно жевал травинку, поглядывая на тот берег балки, и что-то, похоже, прикидывая. Пантелей Калашников высыпал перед собой патроны от нагана и сосредоточенно их пересчитывал.