Атаман

Никита Егорович слегка удивился — он не давал задания охранникам что-то ремонтировать на базе. Он приблизился к открытой дверце летнего домика и заглянул внутрь. Племянник Валерка — Жук сразу узнал его по долговязой фигуре и не поддающимся никакой расчёске густым вихрам, выбивающимся во все стороны из-под бейсболки, надетой задом наперед — аккуратно приколачивал к каркасу стены полуотвалившуюся внутреннюю обшивку — вагонку. Заметив краем глаза тень на крыльце, он живо обернулся.

— Привет строителям, — Атаман зашел в коридорчик и осмотрелся.

Валерка выплюнул в ладонь мелкие гвоздики изо рта.

— Здравствуй, дядя Никита.

— Что, получается что-нибудь?

Валерка тоже осмотрелся, будто, как и Жук, только что вошел в домик.

— Даже не знаю, что получится. Решил попробовать — посмотреть: поддаются они вообще ремонту. Не сгнили за столько лет.

— Ну, и как, не сгнили?

— Каркас целый, — он постучал кулаком по выглядывающему брусу, — и даже вроде не гнилой. По крайней мере, в этом домике. Остальные я так тщательно не смотрел.

— И что, и вагонка еще сгодиться?

Валерка взял в руки стоящую отдельно планку, повертел.

— Конечно, разлохматилась прилично. И почернела вон местами. Да и нет уже половины — растащили. Но она, видишь — ровная, без бороздочек. Можно простые рейки купить — они не дорогие, и где ее не хватает — добить рейку. А потом все покрасить. По-моему, вполне прилично будет.

Атаман прошелся по скрипучему полу, прислушался. Остановился у окна без стекол, выглянул на улицу. Толстый ствол старого тополя ощутимой громадой поднимался в метре от стенки домика. В стороне от него рябила гладь пустынного пруда.

— Ладно. Это ты молодец. Правильно придумал. Завтра я тебе помощника пришлю. На шлагбауме тут сидеть смысла большого нет, все равно забор символический, ходи кто хочет, а вот ремонт хотя бы в двух-трех домиках сделать и правда не помешает — через пару месяцев можно народ начинать принимать, надо к этому времени хотя бы несколько хибар подготовить. Будет где спрятаться на случай дождя или вообще непогоды.

Валерка расцвел улыбкой:

— Вдвоем у нас, конечно, дело быстрей пойдет. А кого пришлешь?

— Не знаю пока. Подумаю. Завтра тяжелый день намечается. Впрочем, — Атаман сгустил брови, — он уже сегодня начинался.

— А чего сегодня? — не понял Валерка.

— Ладно, ты тут продолжай, — Никита Егорович развернулся на пороге, — и смотри, чтобы ни капли в рот, пока на смене. Да и после ни к чему. Мне твоя мамка обещала, что ты за ум возьмешься. Правду говорила?

Искренне возмущенный Валерка протянул к дяде обе ладони:

— Да ты что? Я же в завязке. Месяц ничего не пью. Аж самому страшно.

— А ты не бойся, — усмехнулся Никита Егорович, — смелые у нас, сам знаешь, города берут. Прощевай пока.

Он вышел на улицу. Крепкий холодный ветер, поднявшийся к вечеру, похоже, гнал новую погоду с севера. «Пора бы уже осени намочить пересохшую землю. Крестьянам дождь сейчас ох как нужен — озимые задерживались со всходами. И так зарплату Ущербный крохотную платит, а не будет урожая, и вообще ничего не даст, он может. А раз крестьянам надо, то и нам всем тоже, — рассуждал Атаман, глядя на бегущие от берега к берегу без остановки волны пруда, — потому как нет первее и важнее дела на казачьей Руси, чем хлеб сеять да урожаи собирать. — Он запахнул плотней куртку на груди и повернулся к виднеющейся меж деревьев «Ниве». — Впрочем, нет. Всякие сорняки из нашей жизни выдергивать — тоже важное занятие. А иначе их разведется столько, что не только хлеб сеять негде будет, но и места, чтобы просто жить, не останется. Причем вырывать желательно с корнями».

Он решительно зашагал к машине.