Атаман

— Что там? — шепотом спросил Анатолий.

Виктор Викторович отстранился от окуляра и потер бровь — на ней наверняка остался округлый след. Его место, опередив Самогона, шустро занял Юра Гойда. Николаю ничего не оставалось, как снова прижаться лбом к забору и прищуриться в щелку. Что он сразу же и сделал.

— Тип какой-то вышел из ворот и убежал, — так же тихо ответил механик.

— Куда рванул? — Гришин сосредоточенно массажировал ладони.

— Туда, — Калашников махнул рукой.

— Похоже, выслал казачка проверить маршрут. — Капитан повернулся к Атаману. — Там у нас въезд в станицу со стороны района? Правильно я понимаю?

— Правильно, — Никита Егорович кивнул, забыв, что его почти не видно в темноте. — Значит скоро?

Гришин шагнул к скамейке. Там уже никто не сидел. Четверо бойцов натягивали шапочки-маски с прорезями для глаз и губ и сосредоточенно поправляли амуницию. Казаки друг за другом бесшумно двигались навстречу.

— Что там? — поинтересовался Митрич, идущий первым.

— Готовность номер один. Ждем. Наверное, скоро поедут.

— Давно пора, — Василий Иванович сунул ладони под мышки, — застудят совсем, падлюки.

Алексей Митрич приблизился к забору и стукнул Гойду по плечу:

— Дай посмотреть.

Тот неохотно отступил:

— Нет никого. Тихо там.

— Это пока, — Митрич сунул нагайку в карман и наклонился.

Не успел он приникнуть к окуляру, как из — за поворота выскользнула светящаяся змейка фар. Невидимая машина притормозила на рытвине, мазнула фарами по деревьям улицы и… свернула к цыганскому дому. Все застыли. Атаман переглянулся с командиром спецназа.

— Похоже, не соврал ваш Мокрый.

— Скоро узнаем.

Ворота открылись сразу же, как только машина приблизилась к ним, словно кто-то за ними до секунды знал время ее прибытия. Или стоял за забором, прислушиваясь и поджидая транспорт. Фургон, а это был именно фургон — Митрич разглядел точно — не остановился и сразу заехал во двор. Ворота без скрипа закрылись.

— Смазали петли, — Алексей отстранился от прицела, — готовились, видать.

Во дворе Гуталиева замелькал тонкий луч света.

— Фонарик, — продолжил комментировать Митрич.

Анатолий оглянулся на своих бойцов и сделал два жеста рукой, означающих: «Позиция за калиткой», «Ждем команду». Спецназовцы без звука переместились в указанное место и там застыли с поднятыми автоматами.

Калитка у дома напротив открылась вновь, выпуская человека. Тот оглянулся по сторонам и, ни кого не заметив, быстро пошагал по улице. Анатолий взял за руку одного бойца.

— Пакуем его. Только не здесь.

Атаман резко шагнул в их сторону:

— Подождите. Давайте мы своими силами возьмем. Это, скорей всего, водитель — Мокрый. Мы справимся сами, вам же главное дело делать.

Гришин думал пару секунд:

— Хорошо, берите.

Жук тут же повернулся к казакам. Самогон и Виктор Викторович уже стояли у него за спиной.

— Брать тихо, не калечить. Догадываешься, кто это?

— Мой крестник, наверняка, — он скинул куртку, бросил ее на руки Юре и быстро выскочил в калитку. Механик не отстал.

Человек шел уже метрах в двадцати впереди. Казаки, стараясь не шуметь, двинулись за ним.

Атаман склонил лицо к голове капитана, внимательно всматривающегося в циферблат часов:

— Когда пойдете?

— Через тридцать секунд. Двадцать пять…. Вы за нами не сразу идите. Минут через пять, если раньше сигнал не дадим. — Он бросил левую руку вниз и резко выпрямился. — Пора! — и коротко махнул ладонью вперед.

Кто-то из бойцов толкнул калитку и четверо бойцов по очереди выскочили на улицу. Анатолий аккуратно прикрыл дверцу и последовал за ними. За воротами они перестроились и вперед двигались, уже рассыпавшись и прикрывая друг друга. Атаман решительно отстранил от прицела занявшего место наблюдателя Гойду (тот хотел было возмутиться, но, увидев Жука, проглотил возмущение) и сам приник к окуляру. Казаки, уже не особо скрываясь, выставили головы над шифером. Еле видимые в кромешной темноте фигуры бойцов в камуфляже подскочили к забору Гуталиева, дружно закинули за спину автоматы и, не останавливаясь, перепрыгнули высокую, из металлического профиля ограду. Гришин исчез из видимости казаков последним.

Митрич толкнул калитку и встал в проеме, прислушаясь. Атаман подошел и остановился рядом, привалившись плечом к столбу. Какое-то время было тихо. Ни звука, ни блика не долетало из двора напротив. И вдруг пространство взорвалось криками боли, женским визгом, звоном битого стекла. Залаяла свирепо собака, по густому лаю — кавказец. «Откуда она там? Прошлый раз не было». Раздался гулкий выстрел из автомата, и собака стихла, будто выключили звук. Вспыхнул свет во дворе, затопали тяжелые шаги, свирепый мат грохнул и оборвался стоном. Атаман с Митричем, не сговариваясь, бросились к усадьбе Гуталиева. Жук успел краем глаза заметить, как со стороны улицы в их сторону метнулась чья-то тень. На бегу он обернулся.

— Самогон? — узнал Жук.

— Я. Мокрого взяли. Викторович ведет.