Атаман А. И. Дутов

3 марта 1918 г. оренбургские большевики с целью упреждения возможных вооружённых выступлений против советской власти объявили о том, что за каждого убитого красноармейца или представителя советской власти будет расстреляно десять представителей оренбургской буржуазии, станицы, оказывающие содействие контрреволюционерам, будут расстреливаться артиллерией, та же участь ожидает все станицы, которые не сдадут оружие в течение трёх дней. По имеющимся сведениям, инициатором подобного ультиматума в ответ на требования подполковника Корчакова был председатель Оренбургского губисполкома С.М. Цвилинг[669]. Небезынтересно, что в эти дни (12 марта) в Оренбурге открылся 1-й Оренбургский губернский съезд Советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов. Всего присутствовало 1200 человек, включая около 1000 большевиков и только 130 казаков (и это в казачьем регионе!). Неудивительно, что практически все казаки, осознав невозможность отстаивать свои интересы при таком соотношении сил, покинули съезд. Осталось лишь 13 казаков, образовавших казачью секцию. Со съезда также ушли меньшевики и эсеры[670]. На съезде был избран Оренбургский губисполком, в состав которого вошли 74 человека, в том числе 9 представителей казачества (А.А. Галин, К.П. Лызлов (в 1919 г. — председатель войсковой ЧК Оренбургского казачьего войска!), Н. Захаров (избран войсковым комиссаром), Х.Г. Абузяров, В.Л. Кутелев, Г. Лыков, Журавлёв, А. Пименов и А.С. Шереметьев (избран военным комиссаром войска), которые, по одному из свидетельств, представляли собой «подлинную революционную казачью бедноту»[671].

Между тем Дутов распространял по войску приказ о мобилизации «для защиты станиц и имущества от грабителей»[672]. Для подобного призыва имелись все основания, поскольку даже сами большевики в своих военных сводках признавали, что посылаемые под Оренбург отряды деморализованы и занимаются мародёрством[673]. Вместе с тем Дутов вроде и не хотел формировать казачьи отряды, не доверяя казакам[674]. Аналогичная ситуация складывалась и с офицерскими формированиями. Дутов бездействовал. По свидетельству очевидца, он «никого не принуждал, сидел в Верхнеуральске и, как мне казалось, ничего не делал. Ходил в клуб, ухаживал за дамами, танцевал, ходил по гостям, играл в карты; пил он немного. Рассказывал много о себе, сам себя называл исторической личностью, охотно притом ругал Керенского и вообще социалистов и, несомненно, мечтал о лаврах Наполеона… он отвечал мне:

— Ну, что, по-вашему, надо делать? Отряд формируется, до весны боёв никаких не будет! Вы думаете, большевики пойдут сюда, в Верхнеуральск? Да никогда! Они, дорогой мой, привыкли воевать с комфортом: штаб их в международных вагонах, а солдатня, матросня — в классных. Пойдут они вам сюда, за 150 вёрст от железной дороги, да ещё в такие морозы!»[675]. В этот период Дутов предпринял попытку получить оружие у казаков 15-го Оренбургского казачьего полка, вернувшихся в войско (станица Карагайская) со всем вооружением. Первая попытка закончилась перестрелкой между казаками и посланцами Дутова, однако затем Дутов всё же получил оружие (в том числе 4 пулемёта).