Атаман А.И. Дутов

Дутову, по всей видимости, немалых усилий стоило недопущение конфликтов на почве национальной розни. В связи с беспорядком, характерным для белого тыла, атаману приходилось разбираться с произволом местных властей, в том числе и в отношении евреев. В частности, в такого рода злоупотреблениях был обвинён начальник гарнизона города Кустаная Тургайской области штабс-капитан Коваленко. Кустанайский уезд входил в Оренбургский военный округ и Оренбургский край и, таким образом, подчинялся Дутову, являясь предметом постоянной головной боли оренбургского атамана как в связи с разного рода злоупотреблениями местной администрации, так и по причине пробольшевистских настроений местного населения. Коваленко отличился изданием приказа № 22 от 25 февраля 1919 г. по гарнизону города Кустаная, в котором указал, что «ввиду крайне осложнившегося квартирного вопроса признаю необходимым в 7-ми дневный срок выселить из города в уезд за 100 вёрст от железной дороги всех евреев и военнообязанных без различия национальностей… Выселению не подлежат военнообязанные и евреи-врачи, фельдшера, служащие на электрической станции и служащие аптек и аптекарских магазинов»[1715].

Краснеть за распоряжение незадачливого обер-офицера пришлось Дутову, который телеграфировал в Омск 14 марта 1919 г.: «Коваленко мною не назначался, постановления о выселении евреев Кустаная я не делал, Коваленко будет смещён [с] должности, приказ передан [по] телеграфу. По должности нач[альника] края я никаких распоряжений не отдавал, ибо ещё к исполнению только приступаю»[1716].

Нельзя не отметить и то, что сами еврейские общины Южного Урала старались содействовать Дутову. В частности, как ни парадоксально, но наиболее значительное пожертвование на восстановление сожжённых большевиками в 1918 г. станиц Оренбургского казачьего войска в размере 100.000 руб. было сделано оренбургской еврейской общиной[1717]. Скорее всего, это было именно добровольным пожертвованием и едва ли могло иметь место какое-либо принуждение оренбургских евреев к этому шагу со стороны казачьей администрации — в противном случае об этом бы трубили все оппозиционные газеты. Товарищем городского головы Оренбурга при Дутове в 1918 г. был еврей по национальности Аронсон[1718]. Небезынтересно и то, что оренбургские казачьи части обслуживали в значительной степени врачи-евреи. Думается, это было едва ли возможно в том случае, если бы командующий армией был антисемитом. 1 декабря 1918 г. в 1-й женской гимназии Оренбурга состоялся вечер еврейской музыки и народных песен, организованный еврейским рабочим клубом, действовавшим в городе с конца года[1719].

На Южном Урале пропагандистскими органами белых не выпускались плакаты и листовки антисемитского содержания. Однако нужно отметить, что «еврейскую карту» активно разыгрывала пропаганда белых в Сибири, выпустившая множество антибольшевистских плакатов антисемитской направленности. Не исключено, что подобный материал, обращённый к низменным чувствам населения, попадал и на Южный Урал.

Вовлекая в антибольшевистское движение представителей национальных меньшинств, Дутов исходил из сугубо государственнической точки зрения, стараясь привлечь в ряды своих сторонников максимально широкие слои населения. Всё вышеперечисленное позволяет сделать вывод о достаточно продуманной и взвешенной политике Дутова в этноконфессиональном вопросе.

Правоохранительная политика Дутова и террор

Дутову, как и другим облечённым властью людям, неизбежно приходилось сталкиваться с необходимостью осуществления собственной правоохранительной политики, а в условиях войны ещё и карательных мероприятий. Сложность заключалась в том, что, несмотря на многочисленные приказы, регламентировавшие эту сферу, механизмы, позволявшие реально проконтролировать их надлежащее исполнение на местах, практически отсутствовали.