Атаман. Кровь за кровь

—   А ты так и вовсе счернел, — обратилась уборщи­ца к Бузуеву. — Буде тебе, чего там по бабе сохнуть- то? Ты в ФСБ шпиенам руки крутил, а с женщиной не справился? Ты че, укормить ее не мог?

—   Их прокормишь, — вмешался в разговор Турла­ев, — вон моя за один раз умудрилась пятьсот тыщ на базаре оставить...

—   Приструнить надо было, — сказала тетя Ни­на, — поучить...

—   А знаете, тетя Нина, — стал рассказывать Тур­лаев, — после армии, когда я закончил курсы телохра­нителей и почти целый год охранял одного бугра по двадцать четыре часа в сутки и получал пятьсот баксов в неделю, денег хватало. Женушка могла швыряться деньгами.

—   Вот она и привыкла, — назидательным тоном сказала тетя Нина. — Ты должен был подставлять се­бя, когда в шефа твоего разряжали обойму, а она мусо­рила деньгами, да? Потом небось ты работенку потерял и вы остались на бобах, без запасов?

—   Я же не виноват, что мой босс рванул на Запад!

—  Не виноват, — согласилась уборщица. — Так на­шел бы нового, что их, мало теперь, этих барбосов-то?

— А у меня нет желания подставляться за тех, кто творит пакостные дела...

—   Правильно, милок! Вляпаются в дерьмо и тря­сутся потом всю оставшуюся жизнь. С топорами под подушками спят или таких, как ты, нанимают, — сде­лала заключение уборщица и обратилась к Бузуеву: — Так что, она тебя тоже за бедность бросила?

Бузуев промолчал.

—   Моя тоже меня хотела пробросить, да не получи­лось, — ответил вместо Бузуева Турлаев. — Когда мы перебрались в Москву, я открыл частное детективное агентство. Ну, вначале делишки пошли хорошо, да и я ( ¹й не все деньги отдавал. Мы в столице квартиру ку­пили. Знаете, какие слухи пошли по Ростову?

—   Какие?

—   Что Молоток стал рэкетиром... У меня кликуха там была, Молоток. Так вот, мол, Молоток не просто рэкетир, а утюг — убийца, значит, тяжеляк, то есть тот, кто обделывает крупные дела. Ведь все знали о моей связи с ростовскими бандюгами. С Пропаном я в одном дворе жил, а Борман меня учил в карты жуль­ничать. Самое интересное, что даже с теми, кого я за­держивал, у меня сохранились неплохие отношения. Но видит Бог, завязал я.

—   Это потому, что ты сам на шурика похож... Да и речь твоя, как у зэка. Ну все, хватит лясы точить, кажется, начальство едет...

К спорткомплексу на большой скорости подъехал «мерседес» с начальником отдела безопасности.

Начальник отдела безопасности Недосекин был че­ловеком крепким и круглым, как валун, с большой го­ловой. Узкие глаза немного косили, выдавая в нем не то татарина, не то башкира, смотрели всегда строго и недоверчиво, что, впрочем, характерно для людей его профессии.

Недосекин стал говорить о мерах предосторожности на сегодняшний день.

—   Вы получите вот такие карточки, — начальник продемонстрировал одну из карточек. — По этим кар­точкам вы сможете свободно пройти в любую точку спортивного комплекса. Ясно?

—   Ясно, начальник, — ответила за всех тетя Нина.

—   На комплекс будет допущено некоторое количе­ство журналистов. Вас не должны видеть. Я не хочу никаких проблем. Кроме того, журналисты проверяют­ся отдельно. В течение дня возможны изменения. Мы не знаем, кто к нам нагрянет — Ельцин ли, Черномыр­дин... Постарайтесь быть вежливыми, не дай Бог теле­журналисты заснимут на пленку какую-нибудь грубую выходку, как это было на Празднике города. — Недо­секин почему-то покосился в сторону уборщицы. — Вопросы есть?

Вопросов не было. Тетя Нина слегка толкнула Бу­зуева и прошептала:

— Меня на камеру снимут...

—  А как же, — сказал Бузуев, развертывая «Стиморол». — Войдем в историю!

—  Итак, — произнес начальник отдела безопаснос­ти, — если у вас нет вопросов, начинаем работу.

Присутствующие задвигали стульями.

—   Валентин, — обратилась уборщица к Бузуеву, — м что, если я сегодня увижу самого Ельцина?

—  Вот радость, — с иронией произнес Бузуев.

—   Слушай, ты можешь сфотографировать меня ря­дом с Ельциным, а? Хоть как-нибудь сбоку, а?

—  Фотоаппарата нет.

—  Вот беда! У какого-нибудь журналюги попросим!

Бузуев вздохнул. Всякий человек, которому выпада­ет случай находиться рядом с сильными мира сего, ис­пытывает воодушевление, подъем, потому что эта близость дает ему иллюзию собственной значимости.

—   Да что тут интересного! — Бузуев пожал плеча­ми. — Ты что, не видела Ельцина по телевизору?

—   Послушай, — сказала тетя Нина, — не надо ме­ня обманывать, я видела, как ты был доволен, когда уз­нал, что на наш комплекс приедет это начальство.

—   Так уж и доволен... — буркнул Бузуев. — Впро­чем, я действительно рад.

—   Или ты доволен от того, что твоя жена будет здесь присутствовать? Ведь она будет здесь?

—   Не знаю, — сказал Бузуев, — она работает в службе психологической разгрузки при теннисист­ках. Может ее и не пустят сюда. Видишь что творится, какие меры безопасности они принимают...

—   Как не пустят, обязательно пустят! Не унывай, Валентин, ты с ней встретишься.

—   Захочет ли она меня видеть? — уныло сказал

Бузуев. — То-то мне приятно будет орудовать шваб­рой, когда она меня заприметит.