Атаман Платов

Перед тем как пуститься в погоню за отступающим противником, Матвей Иванович назначил комендантом Смоленска майора Александра Захаровича Горихвостова, подчинив ему 20-й егерский полк и сотню донских казаков, особо отличившихся при освобождении города и больше других уставших. Но их командира Паисия Сергеевича Кайсарова атаман оставил при себе, ибо безмерно ценил его за «отличную храбрость и способности к действиям».

Утром 5 ноября вслед за отступающим арьергардом маршала Нея двинулся к Красному казачий корпус атамана Платова. Кутузов, изъявляя донскому герою свою «искреннюю признательность за действия» минувших дней, «покорнейше» просил и «впредь употреблять все средства для нанесения вреда неприятелю».

Глава двенадцатая ГРАФ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

От Смоленска до Березины

В то время, когда реорганизованные в Смоленске французские войска покидали город, главные силы русской армии продолжали осуществлять «диагональный марш» от Вязьмы через Ельню на Красный, где Кутузов надеялся отрезать и «заставить сдаться» хотя бы один из корпусов противника. Судя по всему, на большее он не рассчитывал, коль решающее поражение неприятелю задумал нанести у Борисова на Березине, куда должны были подойти Витгенштейн и Чичагов: первый с севера, второй с юга.

В течение трех дней, с 4 по 6 ноября, у города Красного порознь были практически полностью уничтожены остатки корпусов Богарне, Даву и Нея. Наполеон потерял здесь более 19 тысяч пленными и 209 орудий. Погибших никто не считал, но историки оперируют цифрами от 6 до 10 тысяч — правда, неизвестно, из каких источников извлеченными. Потери русских исчисляются в 2 тысячи убитыми и ранеными.

После последнего боя под Красным, когда Кутузов принимал трофейные знамена, среди которых были и за Аустерлиц, командир полка Московского ополчения Посников, выражая общее чувство гордости за старого полководца, воскликнул:

— Ура спасителю России!

— Ура! — пронеслось по всему войску. Кутузов встал и сказал:

— Полноте, друзья, полноте! Что вы! Не мне эта честь. Слава русскому солдату!

Прославленный вождь знал цену русскому солдату. Но и себе тоже. В письме к жене он рассуждал:

«Сегодня я много думал о Бонапарте, и вот что мне показалось. Если вдуматься и обсудить поведение Бонапарта, то станет очевидным, что он никогда не умел или никогда не думал о том, чтобы покорить судьбу… Бонапарте неузнаваем. Порою испытываешь соблазн поверить в то, что он уже больше не гениален.

Проклятия армии этому человеку, когда-то великому, а теперь ничтожному, поистине ужасны. Меня уверяют даже, что, проклиная его, благословляют мое имя за то, что я сумел справиться с таким чудовищем».

Признанием заслуг фельдмаршала перед Отечеством было повеление государя именовать князя Кутузова Смоленским.

«Вот еще победа!.. Бонапарте был сам, и кончилось, что разбит неприятель в пух» — так считал Кутузов. Впрочем, были и другие мнения…

Наверное, победа могла быть более значительной. Но и цена ее была бы иной. Здесь, как говорится, ни убавить, ни прибавить ничего нельзя. Кутузов слишком дорожил жизнями солдат, чтобы искать себе славы, и без того великой.

***

В то время, когда корпус Нея терпел бедствие под Красным, Наполеон с армией спешно отходил к Орше. Некий Трион, отступавший вместе с императором, вспоминал:

«Оригинальное зрелище всевозможных одежд представляла эта длинная колонна призраков. Все мундиры армии были перемешаны. Радом с шелковыми, всевозможных цветов шубами, отороченными дорогими северными мехами, помещалась фигура в пехотной шинели или кавалерийском плаще. Головы были плотно закутаны и обмотаны платками всех цветов, оставляя отверстия только для глаз. Самым распространенным видом одежды было шерстяное одеяло с отверстием посредине для головы, падавшее складками и покрывавшее тело. Так одевались по преимуществу кавалеристы, так как каждый из них, теряя лошадь, сохранял попону; попоны были изорваны, грязны, перепачканы и прожжены, одним словом, омерзительны. Так как люди уже три месяца не меняли одежды и белья, то их заедали вши».

В погоню за Наполеоном Кутузов отправил отряды Бороздина, принявшего командование над казаками Орлова-Денисова, Ожаровского, Давыдова и Сеславина. Всем было приказано «тревожить французов, как можно более, наипаче в ночное время».

И тревожили, не давая покоя ни днем ни ночью. «При первом крике: «Казаки!» — перелетавшем из уст в уста вдоль всей колонны с быстротою молнии… все ускоряли свой марш, не справляясь, есть ли в самом деле какая-либо опасность».

7 ноября Кутузов сформировал еще один авангард под началом Ермолова. Он должен был установить связь с атаманом Платовым и согласовывать с ним свои действия. Отправляя генерал-майора принимать авангард, Кутузов наставлял его:

— Голубчик, будь осторожен, избегай случаев, где ты можешь понести потерю в людях! Днепр не переходи. Переправь часть пехоты, если атаман Платов найдет то необходимым.