Атаман Платов

— Чаю бы с удовольствием! Промёрз до костей! Прибыл ненадолго, согласовать, как дальше нам действовать. Карту! — не оборачиваясь, потребовал у адъютанта.

Карту разложили на столе.

— Никак не могу успокоиться, что на Березине у нас промашка вышла, — вздохнул Матвей Иванович. — Сплошал, знать, главнокомандующий, сплошал.

— Кутузов ни при чём, — отверг упрёк Ермолов. — Вся эта затея исходила из Петербурга. Угодники готовили Александру лавры полководца, а заодно намеревались отодвинуть в тень Михаила Илларионовича. Да вот не получилось. Воевать — дело не простое, особенно против Наполеона. Нет-нет, Михайло Илларионович тут ни при чём.

— А ведь я-то, грешным делом, подумал на него.

Беседу прервал прискакавший от Кутейникова казак с донесением. Матвей Иванович развернул вчетверо сложенный лист. Генерал сообщал, что у деревни Начи два казачьих полка атаковали французскую колонну, четыре сотни захватили в плен и столько же положили на поле боя — тех, кто не хотел сдаваться.

— Ты, — обратился Матвей Иванович к казаку, — скачи сейчас же назад и передай генералу, чтоб без задержки шёл с полками сюда. Там есть кому сражаться, а у нас своё предстоит дело. Так и передай!

Казак ускакал, поднялся и Ермолов.

— Так вы в Борисове недолго будете?

— Как можно, Алексей Петрович! Всё согласовано и оговорено. Теперь за дело!

А вскоре в комнату ворвался незнакомый офицер.

— Я — командир партизанского отряда Сеславин. Александр Никитович Сеславин. Прибыл заявить решительный протест.

— Сеславин? — переспросил Платов. — Слышал о вас. Так в чём дело, голубчик? Нужна моя помощь?

У Сеславина, как и в других партизанских отрядах — Давыдова, Фигнера, Кульнева, — сражалось немало донцов.

— Никак нет, ваше превосходительство! — Красивое лицо капитана пылало. — Я прибыл заявить решительный протест.

— Протест? Да вы садитесь, господин капитан, — указал Матвей Иванович на табурет. Капитан оставался стоять. — Ну, сказывайте свой протест.

— Ваше превосходительство…

— Ваше сиятельство, — поправил капитана Шперберг. — Матвей Иванович уже граф. Или не слышали?

— Откуда же мне слышать? — озадаченно произнёс Сеславин. — Виноват, ваше сиятельство.

— А вы не винитесь, беды нет… Так выкладывайте этот самый протест.

— Дело в том, ваше сиятельство…

— Да бросьте вы это сиятельство!

— Дело в том, что в Борисов первым ворвался мой отряд, партизаны, а не Кайсаров, как все считают…

— Ну и молодец, мой сударь! Хвалю за отвагу! Отряд-то ваш ведь не велик…

— Совершенно верно! И в связи с этим честь захвата в городе пленных и имущества принадлежит не казачьим частям, как о том мне стало известно, а моему отряду.

— А как же вы, государь мой, через Березину переправлялись? — сощурил глаз Платов. — Ведь моста не было, а лёд тонок…

— Именно так. От свай торчали обгорелые пеньки. Мы на них уложили доски, закрепили костылями да верёвками, даже шарфами, и перешли.

— А Кайсаров?

— Кайсаров прошёл позже.

— Аи, мошенники, аи, ловкачи! — воскликнул Матвей Иванович. — А мы-то, сударь, донесли Михаилу Ларионовичу со слов начальника авангарда.

— Я написал в главную квартиру протест. Объяснил, как всё было в действительности, указал, что первым вошёл в город отряд партизан…

— И стало быть, трофеи и пленные принадлежат вам. Не так ли?

— Точно так.

— Правильно сделал, капитан, что написал. Согласен признать вашу победу. А что касается пленных, то забирайте их всех. Сколько там взято?

— Пять тысяч, — ответил Шперберг.

— Вот всех и забирай! — махнул рукой Платов. — Пусть на счёт вашего отряда их зачисляют. А у нас и так полно французишек. Мне их не жалко.

Обойдя Вильно, платовский корпус вышел на ведущую к Ковно дорогу. В авангарде шёл отряд Орлова-Денисова, он неотступно преследовал французов, не позволяя им закрепиться на удобных рубежах. Отряд же Кайсарова Платов направил в обход, чтобы он, упредив неприятельскую колонну, ударил по ней с фланга, отсекая от главных сил артиллерию, обоз и арьергард Нея.

Местом атаки атаман назначил равнину у Понарской горы. Дорога здесь поднималась по крутому склону, и Матвей Иванович безошибочно определил вероятную задержку движения неприятельских колонн, а поэтому и её уязвимость.

Предвидел возможность нападения и Мюрат, оставшийся за Наполеона командующим французскими войсками. Накануне он предупредил об этом Нея:

— Арьергард должен сдержать русских до той поры, пока все наши части и обоз не пройдут эту гору. Без моего приказа не отходить.

В арьергарде у Нея оставалось около двух тысяч человек да две восьмипушечные батареи. Сил явно мало.

— Получите ещё столько же, — пообещал Мюрат. И своё слово сдержал.

К Понарской горе прискакал и Платов, ведя за собой атаманский полк. На этот раз он был верхом.

— А вы-то что, батяня, в кашу лезете? — упрекнул его Иван. — Граф, а на коне вместе с казаками.

— Дурак ты, хотя и есаул. Я титул сей не по наследству заслужил и не богатством. Делами ратными он мне достался. Казаку даже в графском титуле негоже отсиживаться в затишке. Понял? А ежели ещё раз об этом скажешь, в обоз тебя направлю, чтоб думал. Марш к сотне!