Атаман Платов

После такого сообщения у Чичагова отпали все сомнения относительно места переправы французских войск. Он принял решение направить к Шебашевичам главные силы своей армии. У Борисова оставался небольшой отряд, и еще один отряд генерала Чаплица занял оборону севернее города, против деревни Студянки. Командиров Чичагов предупредил, чтобы по первому его приказу снимались и шли на юг, к главным силам.

До назначения командующим Молдавской армии Чичагов возглавлял морское министерство, но там он не проявил себя, однако сумел войти в доверие императора. Александр, поддавшись остроумию и обхождению адмирала, умевшему к тому же довольно свободно изъясняться по-английски и французски, не нашел лучшей кандидатуры на этот пост. Позже Наполеон назвал морского полководца слабоумным адмиралом, а русский баснописец И. А. Крылов сочинил о нем басню «Щука и кот». 1813 г…

13 ноября вечером генералу Чаплицу донесли о сосредоточении французских войск, о том, что они продолжают прибывать. А в это время от Чичагова пришел приказ сниматься с занимаемых позиций и идти на юг. Генерал Чаплиц не стал его выполнять. Для выяснения обстоятельств он направил на противоположный берег три казачьи сотни, приказав им захватить француза из офицеров и управителя помещичьего имения в Студянке. Они-то уж наверняка знают, что там творится! Отряд возвратился в час ночи, прихватив языков и управителя. Они заявили, что на реке уже почти готовы два моста и утром начнется переправа.

В 7 часов утра, перед рассветом, на правый берег Березины переправились французские егеря, застрельщики. По ним ударили картечью, заставили отойти. Но тут французы выкатили пятьдесят своих орудий и подавили малочисленную русскую артиллерию. Вскоре французы переправились на противоположный берег и стали расширять захваченный плацдарм. Морозы сковали льдом болота, сделали их проходимыми и облегчили неприятелю осуществить свой замысел.

А на левом берегу творилось невообразимое. С каждым часом прибывали все новые и новые колонны и толпы тех, кто в походе сопровождал армию. Огромное, насколько охватывал глаз, пространство было запружено войсками, толпами беженцев, обозами, артиллерией. Все жаждали как можно скорей перебраться через реку. Наполеон приказал сжечь принадлежащие генералам и маршалам экипажи, фургоны, пролетки, до отказа набитые награбленным добром, и они запылали.

За два дня смогли переправиться около десяти тысяч человек, вдвое больше оставалось на левом берегу, когда послышались выстрелы русских. Обезумевшие от страха люди бросились к спасительным мостам, началась давка слышались стоны, мольбы, проклятия. Не стало ни друзей, ни братьев, каждый думал только о себе.

— Мосты сжечь! — приказал Наполеон. И они вспыхнули огнем. Огонь жадно лизал настил, перила, добирался до покосившихся опор. Дерево трещало, языки пламени то клонились под ветром к самой реке, то взметывались к небу, сыпля гигантскими горстями искры.

А на берегу слышались крики отчаяния и проклятия ушедшему с гвардией императору. Но Наполеон оставался верен себе. Перебравшись через Березину, он воскликнул: «Моя звезда опять взошла!» Оставив гвардию, под чужим именем он поспешил в Париж.

Переправляясь у Ковно через Неман, он спросил паромщика: «Много ли прошло через реку дезертиров?» «Вы первый!» — ответил паромщик. Император криво усмехнулся: «От великого до смешного один шаг».

Впереди — граница!

14 ноября летучий корпус Платова овладел деревней Лошницы. Неподалеку находились отряды Милорадовича и Ермолова. Их, так же как и казаков, сдерживал неприятельский арьергард.

Накануне действовавший в отрыве генерал Мартынов известил Платова, что он соединился с корпусом Витгенштейна и взаимодействует с ним.

— Надо самому поехать, разобраться на месте, — решил Матвей Иванович, надеясь за полдня управиться.

Ездовой Митька подкатил на тройке со звоном бубенцов.

— Ты это к чему? — строго спросил Матвей Иванович.

— А чтоб знали, что графские кони скачут, — польстил Митька.

— Ишь ты! Бубенцы пусть остаются, а колокольца долой!

Графский титул Матвей Иванович воспринял как немалую честь. До него такой чести удостоился лишь Федор Денисов, который передал титул своему внуку Орлову-Денисову, тому самому, который ныне командовал лейб-казаками. Да, графский титул — это не бриллиантовое перо, которое ему когда-то вручили за победы. Хотя и оно значительно.

Вздел он как-то это перо на шапку и ослепил всех. Ныне оно сохраняется в шкатулке, лежит на черном бархате, сверкая каменьями. Они, будто звезды в черной ночи, играют блеском, переливаются.

Сани выехали из Лошницы, повернули на правую дорогу. За санями скачет сотня атаманцев — охрана во главе с Иваном.

Матвей Иванович закутался в бурку, на ноги бросил меховую полость. В свои шестьдесят лет он все реже в седле. Предпочитает легкие санки или коляску. Лишь когда сам ведет полки в сражение, то пересаживается на огненного жеребца.

Впереди затемнел лес, на опушке показались всадники.

— Ну-ка, придержи, — ткнул возницу Платов.