Атаман Войска Донского Платов

Переселенцы, потемкинские рабы, собранные с украинских городов однодворцы поднимали и возделывали сроду непаханную землю, мостили дороги, прорежали леса, превращая в парки, возводили арки и целые дворцы. Солдаты из блестящих лагерей в форме нового покроя ежедневно упражнялись в маршах, стрельбе, сложном маневрировании; орали до хрипоты офицеры, но мордобоя особого не было заметно…

В ожидании оглядывали себя, подтягивались, шли первые прикидки: всели по достоинству представлены, нет ли ущемления какому роду или станице.

Матвею черкасские ребята в первый же день, как разместились, сказали:

— Тут одни Денисовы да Иловайские. Черкасню задвигают. Крутит чего-то атаман…

Да, бывало, красовался Черкасск на одиннадцати станицах, как Рим на семи холмах. Богатели казаки, расцветали, переплетались (роднились фамилиями). В Гражданском правительстве пухли папки дел гражданских: заняли… перезаняли… втемную всучили… В Скородумской при «кроткой Елисафет» даже деньги фальшивые делали, был такой — Гуселыщик, воровских денег мастер. Черкасня — Грековы, Яновы, Мартыновы, Кутейниковы — насквозь родные и кумовья, все захватили, все Войско в кулаке держали. Столица! Иных станиц казаков левой ногой отпихивали. А те, провинциалы тщеславные — Красновы, Денисовы, — лезли, места себе выцарапывали или в Россию пускались, во все тяжкие, и знатную карьеру себе там делали.

В Таврии встречали императрицу полковые командиры Карп Денисов, Петр Денисов, Илья Денисов, Петри Павел Иловайские, Василий Орлов, и в полках их все те же Денисовы и Иловайские, только выростки. Подполковник Карп Денисов с сыном Логгином и двадцатидвухлетний войсковой старшина Павел Иловайский, атаманов племянник, конвоировали Ее Величество во главе двух полков от места высадки и до самого Перекопа. Иван Родионов пятисотную команду разбил на подставы, чтоб никакой задержки царице не было.

Спускалась по Днепру вся компания на 80 судах, в Кременчуге смотрели потешное сражение, данное войсками генерал-аншефа Суворова, достигли Херсона и двинулись степью.

Войско Донское во главе с самим атаманом встретило императрицу «уклонением знамен» далеко в степи и сопровождало до Каменного Моста, где приветствовала ее салютом донская артиллерия, а казаки изобразили общую атаку с гиком, свистом и стрельбой.

Здесь же, в заранее разбитом лагере, отведывая от местных блюд, Екатерина знакомилась с Алексеем Ивановичем Иловайским и некоторыми донскими штаб-офицерами.

Какая-то юркая личность из потемкинского окружения расставила представляемых по парам, подбирая по росту и даже внешнему сходству. Матвей Платов попал с Василием Орловым. Оба рослые, темноволосые, горбоносые, но у Василия глаза темные, горячие, и сам потушистее, Матвей же стройнее и глаза холодновато-голубые.

Императрица, одинаково ласковая со всеми, милостиво улыбнулась представляемым и сказала кому-то из свиты:

— А что, Левушка, каковы у князя Григория казаки!

Платов и Орлов, поклонившись, отступили в угол. Следующая пара явилась пред светлые очи.

На другой день перед отъездом представлялись государыне и были пожалованы к ручке жена атамана (урожденная Дячкина), дочь его и жена бригадира Денисова (урожденная Чернозубова), а также сам атаман и многие донские чиновники.

И Платов царице руку целовал, и улыбнулась она ему, словно узнала. Рассаживалась свита, с кем-то кто-то прощался, а Матвею уже шептали:

— Ты царице понравился. Езжай заследом… Ничего, главное — Потемкин за нас…

Поскакали в Перекоп. Там под надписью: «Предпослала страх и принесла мир» на городских воротах Императрица сказала несколько хвалебных слов, а потом за завтраком особо был представлен ей бригадир Федор Денисов, среброкудрый красавец, страшный врагам, который должен был конвоировать Ее Величество с отборной командой в пределах Таврической области.

— Переплюнули Денисовы, Федьку подставили. Ну, этот своего не упустит, — разгоряченно шептали Матвею увлеченные черкасцы.

Поскакали далее по Крыму блестящие кавалькады. Федор Денисов, вызывая невольное восхищение, картинно рысил, чуть приотстав от Императорской кареты. Видный, ловкий, учтивый и находчивый, должен был он сделать во время этой поездки блестящую карьеру…

Иловайский, довольно потирая руки, стоял в толпе радостных донцов.

— Облагодетельствовала матушка… Обсыпала наградами… Вечно Бога молить…

Тесть, Мартынов, не выказывая особого восторга, но, увлеченный общим возбуждением, отвел Матвея в сторону:

— Всем чины новые дала. Тебе тоже, — заговорщицки понизил голос. — Присматривай ребят… из наших… Дело одно затевают… Пока помалкивай…

Матвей согласно кивал. Новая, сдобренная интригами жизнь, та же, что при долгоруковском штабе, но неизмеримо пикантнее и прекраснее из-за присутствия самой Императрицы, да иностранцы, тонкие, насмешливые, заметные среди расфуфыренного царского окружения, что придавали всей этой жизни новый заморский аромат, — все это привлекало, манило его, заставляло невольно оглядываться на покидаемые, опустевшие и притихшие места царской стоянки.