Атаманова казна

Выстрел был один, и судя по всему случайным. Снаряд угодил совсем рядом с подводой, по другую её сторону. Она же и спасла Туманова, приняв на себя всю ударную волну и осколки. Больше никто из казаков не пострадал, только Филатов на время потерял слух. Лошадь в куски, сама подвода в щепки, и самое плохое – пропал пленник. Обыскали всё вокруг, но ничего похожего на его останки не нашли. Стали исходить из худшего из возможных вариантов – сбежал. С учётом этого, по категорическому настоянию Аюпова, трофейными лошадьми пользоваться не стали, а расседлали и оставили в лесу. Упряжь и все предметы, принадлежащие пленному, сожгли (опять же, по требованию Аюпова). Он же заставил всех показать свои обереги, которые выдавал утром, и сам лично проверил его у Туманова. Клинки шашек и ножей тоже заставил всех заново вычистить до блеска. Уже в сумерках соорудили носилки и пешим порядком двинулись в сторону базы, убрав за собой всё, что могло дать информацию о количестве и направлении движения группы. К самой базе подходили по ручью, никаких следов ни оставили. На базе за время их отсутствия происшествий не было. За одним исключением – прошлым вечером Поздеев и Суматов в карауле снова видели Осипа Ивановича и Ефросинью Савельевну. Старики появились в сумерках и долго молча стояли на полянке. Дет смотрел на казаков, оперевшись на свой посох, бабка скромно стояла с ним рядом, держа в руках узелок. Наконец оба поклонились казакам в пояс и пропали. Этому событию, памятуя их предыдущее появление, караульные большого значения не придали, но предположили, что старики благодарили за своё отмщение, а значит засада была успешной. И не ошиблись.

Итак, плюсы ушедшего дня: потерь среди личного состава нет, отряд таинственных преследователей уничтожен. Минусы: их командир упущен, потеряна подвода с лошадью.

К Туманову осторожно подсел Аюпов:

– Разреши, командир?

– Присаживайся, Юсуп. Угощайся. – протянул ему кружку с чаем.

– Рахмат. Как голова, командир? Болит?

– Уже нет, почти нормально. Что скажешь про сбежавшего, Юсуп?

Аюпов поворошил веткой рубиновые угли, проводил взглядом стайку искр, взлетевших в ночное небо и спокойно сказал:

– Плохой человек. Очень плохой. Опасный. Но не самый страшный. – помолчал, подтягивая котелок с травяным настоем и наливая в кружку, – Умеет, знает много, будет искат далше. Нас тут не увидит, толк след самим не оставлять, это мест хороший. А тебя, командир, найти сможет, если бэтейлек снимешь. Сразу увидит. Он тебя хорошо запомнил, смотрел и трогал. Я ему глаз не зря тряпка закрыл. Все его вещь я сжёг, не ругай, так надо, если не сжёг – он бы сразу узнал, где мы.

Туманов кивнул, соглашаясь, понимаю мол.

– Скажи, почему умер маслобойщик? Я видел, как этот Чёрный набрасывал на него какую-то сеть, а потом сети никакой не оказалось.

– Алла беле… есть разный чёрный заклинаний, командир, человек становится как дерево, двигается плохо. А кто сердце слабый, тот умирает. Но про сетка там ничего нет, я не знаю такой.

Два дня Туманов восстанавливался от последствий контузии. На всё это время караул обоза был усилен, три человека находились в дозоре, три бодрствовали, и три отдыхали. Командовал всем Филатов, который умел поддерживать дисциплину и службу. На третий день Туманов подозвал Филатова, и уже почти полностью придя в себя поставил задачу:

– Сделаем так: разведка была не завершена, поэтому завтра я выдвигаюсь прежним порядком. Вам оставаться на хозяйстве. Юсуп – обработай местность от посторонних глаз, как ты умеешь, и действуйте, как ранее обговаривали. Филатов – возьми деньги, у мельника, что на северном выезде Волчьей, заберёшь тридцать пудов муки, я с ним сторговался, организуй всё по уму.