Атаманова казна

Утро выдалось холодное, с морозцем. Ещё в сумерках Туманов по ручью выбрался из леса и полями направил лошадь к светлеющему северо-востоку, огибая Волчью Слободу. Лошадь на рыси бодро взрывала копытами подмёрзшую стерню, а он размышлял о том, как и где пересечь обозом линию фронта. План выстроил такой. Следовало разобраться с расположением фронтовой линии в районе Бугульмы, коли такая линия существовала. И уже по результатам спланировать бросок на ту сторону. Район Бугульмы для этого он выбрал не случайно, это крупная железнодорожная станция, на ветке из Симбирска в Уфу. Пересекать железную дорогу обозом проще было в районе станции, где сходились различные пути и тракты. Поскольку основные боевые действия велись вдоль железных дорог, то и охранялись они как стратегически важные и уязвимые объекты. То есть, пересечь обозом железную дорогу в поле возможным не представлялось. Кроме того, пересекая железнодорожный путь с Симбирска на Уфу отряд Туманова неизбежно оказался бы окружен другой железнодорожной веткой, из Самары. Это повлекло бы дополнительные сложности и ставило его в тактически невыгодное положение – по железной дороге перемещалась масса воинских частей, которые легко могли снять с поезда и бросить на поиски обоза, замкнув его в кольцо. Именно поэтому переходить на ту сторону железной дороги следовало один раз, и сразу к своим. В этот раз он решил не искушать судьбу праздными расспросами населения (собственно, и расспрашивать-то было уже не о чем), и решил положиться на свои наблюдательность и везение.

Поставив целью выбраться на Чистопольский тракт, а вдоль него уже добираться до Бугульмы, Туманов пересёк открытые поля, на которых заметить верхового было делом не хитрым, переправился через неширокую речку Шешму, и углубился в леса, где ощущал себя много спокойнее. В деревни и хутора не заезжал, так как местность была глухая, нового человека тут замечали сразу и относились к чужакам с понятной настороженностью. Огибая лесом очередную деревню, с забавным названием Олимпиадовка, на выезде к проселку неожиданно услышал громкие голоса и крики. Спешился, и осторожно подобравшись к краю лесного подлеска оценил обстановку.

На краю проселка, завалившись одним колесом в обочину, стояла бричка, запряженная гнедой лошадкой. Вокруг неё суетливо толклись четверо оружных воинов в серых шинелях, по хозяйски вытаскивая наземь сумки и баулы, и потрошили содержимое тут же, распихивая по своим вещевым мешкам то, что считали интересным, громко оповещая друг друга о найденном. Несколько в стороне стоял деревенский священник, очевидно хозяин брички и прижимал к широкой груди с крестом тонкую даже на вид барышню, как бы закрывая её спиной от интереса разбойничавших. Барышня вела себя стойко, истерики не наблюдалось, происходящее воспринимала отрешенно, как неизбежную напасть или непогоду. Никаких лошадей рядом не было, похоже, что неудачливые пассажиры брички наткнулись на пеших солдат, и встреча закончилась вот такой экспроприацией. Собственно, до её окончания было ещё далеко, после сумок и баулов дело дойдёт и до пассажиров, в чём Туманов не сомневался ни секунды, равно как и в том, что остаться в добром здравии им вряд ли повезёт. Особенно барышне. Подсознание ненавязчиво намекнуло на необязательность вмешиваться во все конфликты, которые гражданская война выдавливала из себя в чрезмерном избытке, и Туманов скорее всего так бы и поступил. Если бы не эта худенькая барышня, молча ожидающая понятной и ей самой участи. Помочь ей было некому.

Вздохнув, Туманов начал перемещаться ближе к центру предстоящих событий, прикрываясь кустами и деревьями. До священника и его подопечной, оказавшихся к нему боком, осталось немногим больше двадцати шагов, когда двое из грабителей направились к ним, кривя рты в глумливых усмешках.

– А што ты там прячешь от народа, вашество?.. – громко, на весь лес и не таясь пробасил один, – А ну, сарынь, на кичку!

На его призыв с интересом обернулись двое у брички, и рассмеявшись тоже направились к ожидающим неминуемой расправы жертвам. Священник, обернувшись к подходящим грабителям, закрыл спиной девушку и возгласил:

– Бога побойтесь, окаянные! Берите вещи, отроковицу не трогайте!

– А нонче нету богов, мироед толстопузый, – зло процедил второй, и неожиданно ловко ткнул священника прикладом в живот.

– Не трогайте батюшку, изверги, креста на вас нет! – внезапно звонко крикнула барышня, и выскочив из-за спины едва не упавшего священника сильно толкнула в грудь ударившего его солдата.

Тот вздрогнул от неожиданности и под смех остальных ухватил девушку за выбившуюся из под платка косу, наматывая её на руку.

– На нас нет, так и на вас не будет.. – первый подхватил крест с груди священника и резко сдёрнул, порвав золочёную цепь. Батюшка ахнул и вдруг ударил осквернителя тяжелым кулаком прямо в нос.