Атаманщина

Но ничего из того, что предлагал Миронов, в Москве делать не собирались. Вожди компартии опасались сосредотачивать под его командой лично преданные ему казачьи части и уж тем более не хотели создавать какой-то многопартийный парламент. Ведь не зря же они ликвидировали левых эсеров и установили однопартийную диктатуру. Конечно, они знали о недовольстве народа военным коммунизмом, но до окончания Гражданской войны не думали ослаблять гнет. И не собирались встречаться с Мироновым, а также отправлять на фронт всех коммунистов послереволюционного призыва. Потом эти новообращенные коммунисты станут верной опорой Сталина.

1 июля Миронов опубликовал воззвание к беженцам из Донской области, многие из которых ранее сражались в его отрядах и вынуждены были уйти с родных мест после захвата всей области белыми:

«Наша расхлябанность и разнузданность, [непростительная самоуверенность, а еще больше преступная политическая близорукость] создали генерала Деникина – и вновь пришлось всем вам искать убежища в чужих краях.

Но этот второй раз и будет разом последним.

Если одолеет генерал Деникин – спасения никому нет. Сколько ни катись, сколько ни уходи, а где-нибудь да ждет тебя стена, где и прикончат тебя кадетские банды.

Но если одолеем мы, то я тоже вправе сказать, что сейчас мы ушли тоже последний раз, ибо и мы ведь с генералом Деникиным тоже церемониться не будем, как не будем церемониться с его белогвардейскою сворою, мы тоже прислоним эту милую компанию к стенке.

Ясно для каждого, что требуется понять и что нужно делать. Вывод ясен.

И я в последний раз зову: все, невзирая на свои годы, лишь бы были крепкие руки да меткий, верный глаз, все под ружье, все под красное знамя труда, которое вручает мне сегодня революция».

А закончил он воззвание словами: «Да здравствует социальная революция!

Да здравствует чистая правда!»

Показательно, что корпус Миронов формировал не именем Ленина и Троцкого, а своим именем. И провозглашал себя борцом не за социализм или коммунизм, а за правду.

Тут началось торможение формирования корпуса со стороны донских коммунистов. 20 июля 1919 года член Реввоенсовета Донского корпуса С.И. Скалов докладывал члену Реввоенсовета Республики Г.Я. Сокольникову:

«Когда возникла мысль о создании Донкорпа, я был сторонником этого формирования, хотя и тогда считал эту ставку весьма рискованной, но на этот опасный путь вынуждали сложившиеся тогда неблагоприятные обстоятельства фронта. Главным образом в отчаяние меня приводило беспомощное, непродуманное командование Хвесина. Я готов был тогда войти в союз с самим чертом, лишь бы положить конец тому отчаянию, которое вконец деморализовало наш фронт. Второе обстоятельство было то, что при нашем отступлении с Дона было выведено много казаков (мобилизованных), которых желательно было наилучшим образом использовать, а это можно было сделать, по уверению тогда Миронова, только с помощью его.

На деле получилось обратное: все мобилизованные силы вступили в первые попавшиеся части (если были таковые), ненадежные ушли от него из глубокого тыла, оставшиеся большинством, судя по выясняющемуся настроению, ждут, вероятно, более благоприятного случая. Они теперь же требуют уплаты им полной стоимости лошадей и выдачи свидетельств о том, что они мобилизованы, а не добровольцы, на случай, вероятно, перехода к Деникину. Сам Миронов не только не доверяет им, он их боится, и весьма серьезно. Также смотрят ответственные коммунисты. Это показывает наглядно, что его влияние на общую массу казаков не так велико, как об этом говорилось.