Атаманщина

11 февраля начали прибывать на станцию Арчада части конкорпуса. Высланною разведкою установлено, что красноармейцы определенно ждали Миронова, который должен сделать чистку их тыла и примазавшихся коммунистов и вообще установить новый порядок. Положение создавалось серьезное – запахло антисоветским душком среди местного населения. Достоверно подтверждается, что Миронов имел тайную связь с темными и подозрительными элементами.

На основании вышеизложенного и принимая во внимание, что организация авантюристов с целью свержения коммунистической партии является не первой авантюрой Миронова, полагал бы о применении высшей меры наказания обвиняемому Миронову… Что же касается арестованной Мироновой Н. В., жены обвиняемого Миронова, за отсутствием улик обвинения полагал бы о необходимости изолирования в пределы Архангельской губернии, ввиду возможности со стороны ея зловредной агитации, могущей пагубно отразиться на казачестве Донской области, среди коего имя Миронова популярно.

Справка: Миронов Ф.К. содержится во внутренней тюрьме ВЧК.

Сотрудник поручений 16 Спец. отд. В. Копылов. 13.8.21 г.»

И тут же резолюция: «Тов. Копылов. 1) Миронов расстрелян. 23.8.21 г.»

То, что даже следователь не знал, что Миронова казнили еще несколько месяцев назад, говорит о сугубой секретности его казни.

Ни в последнем письме Миронова, ни даже в весьма пристрастной чекистской сводке нет никаких доказательств, что, прибыв в Михайловку по пути в Москву, Миронов действительно замышлял мятеж. Фактически поводом для его расстрела послужили разговоры – критика продразверстки, которую все равно вот-вот должны были отменить.

Надо признать, что при большевиках Миронов был обречен. Он, как и Думенко, мечтал о воплощении в жизнь крестьянской утопии: чтобы ни кадетов, ни большевиков, а власть народная, то есть крестьянская. А себя и Думенко, и Миронов видели в качестве вождей.

Главная крестьянская партия, эсеры, к взглядам которых были близки и Думенко, и Миронов, за месяцы, прошедшие с момента Февральской до Октябрьской революции, показала свою полную неспособность к управлению. То же самое произошло и с левым крылом эсеров, оформившимся в отдельную партию и еще восемь месяцев остававшимся у власти в блоке с большевиками – утопия всегда остается утопией. Шансов победить большевиков у Миронова не было, а то, что он любил их ничуть не больше, чем белых, несмотря на свое членство в РКП(б), в Кремле хорошо знали от многочисленных осведомителей в мироновском окружении.

Вероятно, прав был белый генерал А.Л. Носович, осенью 1918 г. служивший в штабе красных в Царицыне, когда следующим образом характеризовал роль Миронова:

«Миронов со своим военным талантом и политическим значением совершенно не может играть большой роли, иметь какого-либо значения либо влияния.

Из всего вышесказанного можно заключить, что Миронов – дутая величина, и потому невольно являются следующие вопросы:

– Велика ли территория, на которой Миронов пользовался влиянием?

Нет, всего лишь неполный Усть-Медведицкий округ.

– Велики ли силы примкнувшего к нему красного казачества?

Силы эти исчислялись в самые лучшие моменты удач Миронова едва лишь 5-ю тыс. человек.

– Мог ли Миронов, обладая такими ничтожными силами, поднять казачество?

Нет, тем более что разложение и перемены в настроении казачьих масс были вне района влияния Миронова.

– Мог ли Миронов иметь какое-либо влияние на ход наступления красных сил на Дон вообще?

Нет и нет, потому что сам Миронов никогда никаким значением и влиянием среди всемогущих комиссаров не пользовался и по своему властному и крайне неровному и вспыльчивому характеру пользоваться таковым никогда не будет».

Что ж, предсказания Носовича, сделанные в 1919 году, оказались весьма точны.

Тем не менее, несмотря на свою ограниченную популярность лишь среди казаков Верхнего Дона, Миронов рассматривался большевиками как очень опасный потенциальный враг, в том числе и потому, что он ориентировался на все российское крестьянство.

Пока победа в Гражданской войне оставалась под вопросом, Думенко и Миронов были нужны и даже необходимы Ленину и его соратникам. А вот когда основные силы белых были разгромлены, большевики тотчас казнили Думенко. К тому времени в Красную Армию уже вовсю вступали казаки, и конкурент Буденного из иногородних больше не был нужен. Миронова продержали на воле чуть дольше – он был еще нужен, чтобы агитировать тех донских казаков, которые остались у Врангеля (иногородний Думенко для такой агитации подходил гораздо хуже). А вот после разгрома Врангеля Миронов стал для Советской власти опасен. Полыхало антоновское восстание на Тамбовщине, восстал Кронштадт. Ленин, Троцкий, Сталин, другие вожди боялись, что Миронов станет новым Антоновым и поднимет казачество против Советов. Поэтому спокойнее было его расстрелять – пусть даже безо всякой вины, при явно сфабрикованных обвинениях.