Атаманский клад

— Кое-что из этих оснований я прихватил с собой.

Парижский нумизмат с интересом воззрился на собеседника, по тому, как спокойно он себя вел, можно было сделать заключение, что французским полицейским до лампочки, чем занимается подданный их свободной страны.

— И ты прямо здесь можешь это показать? — пощелкал он пальцами в воздухе.

— Если ты согласишься посмотреть.

— А что же ты молчал, когда звонил по телефону?

— Привычка, дорогой мой друг, на родине телефон у меня прослушивался.

— До сих пор? Не может быть!

— Я так думал, потому что думал так со времен советской власти.

— Ты прав, дорогой, я тоже не до конца избавился от ощущения, что за мной постоянно подсматривают, — мировая известность с сочувствием поцокал языком. — Тогда пойдем ко мне, я живу недалеко, на одной из рю за площадью Клемансо.

Оба крупных дельца пошли пешком по авеню Густава Эйфеля, свернули в сторону художественно освещенных шикарных дворцов, построенных еще по приказу Марии Медичи. Углубились за ними в одну из нешумных каштановых улочек в богатом районе города. Парижский нумизмат остановился перед скромным на первый взгляд подъездом, показал пальцем на свою квартиру на третьем этаже великолепно сохранившегося здания из восемнадцатого века с лепниной по фасаду. Затем прошел ко входу, дернул за веревочку, дверь открыл портье в расшитом позументами галантном костюме. Они поднялись по мраморной лестнице, обрамленной ажурным ограждением, на просторную площадку, и вошли в прихожую квартиры. Хозяин провел гостя в уютную комнату, усадил в мягкое кресло перед дубовым столом. Сказал что-то на французском языке возникшей на пороге миловидной женщине, она через несколько минут принесла поднос с маленькими чашечками с дымящимся кофе.

— С чего мы начнем? — хозяин, сделав несколько глотков и отодвигая чашечку от себя, промокнул губы салфеткой.

Пулипер, последовав его примеру, отметил про себя, что нумизмат сразу перешел к делу, отбросив как ненужные восточные витиеватости. Достав из бокового кармана пиджака толстое портмоне, он разложил его на столе, вытащил из отделения орден Виртути Милитари, одновременно наблюдая за выражением лица собеседника. Тот засопел не поднимая головы, казалось, он моментально ушел в себя. За первым раритетом на стол, покрытый плотной скатертью, легла золотая звезда ордена святой Анны за военные заслуги, рядом пристроился знак ордена в виде креста с живописной эмалью, со скрещенными на нем мечами. Преуспевающий нумизмат не выказывал никакого волнения, он словно не замечал ничего вокруг, намеренно уставившись в одну точку. Пулипер, подождав немного, раздвинул ногтем кожу на следующем отделении портмоне, подковырнул за сияющий луч звезду ордена Екатерины, учрежденного Петром Первым еще в 1713 году. Внизу расположил знак ордена ввиде небольшого креста с отлично сохранившимся шелковым бантом. Драгоценные камни в золотых ячейках сыпанули по богато обставленной комнате бесчисленными разноцветными искрами, кольнули острыми лучами в глаза. Пулипер сквозь проступившие слезы отметил, как у собеседника дрогнули длинные тонкие пальцы, сплетенные над столом, как поджал он большие губы, стремясь удержать эмоции, хлынувшие на лицо. Эффект неожиданности, на который еще в России рассчитывал пожилой еврей, был достигнут, теперь за царские награды не грех было запросить ту цену, о которой он мечтал. На самой родине блестящими цацками интересовались разве что больные люди, в среде которых вдруг оказывался какой — нибудь истинный ценитель раритетов. Но для того, чтобы выйти на него, требовалось перелопатить тысячную армию обычных перекупщиков с не менее презренными хапугами от истории из собственного народа. А в портмоне ждали своего часа другие сокровища, завладеть которыми посчитали бы за честь самые знатные нумизматы мира. Пулипер, откинувшись на спинку кресла, осторожно перевел дыхание. Парижский ценитель расцепил, наконец, пальцы, протянул руку к ордену Екатерины, набросив на длинный горбатый нос сильные очки в золотой оправе, перевернул звезду тыльной стороной, долго изучал выбитые там обозначения. Отложив раритет, он пододвинул к себе тяжеленький знак от него, обследовал и его, ни слова не говоря, с такой же скрупулезностью.

— Санкт-Питербурхский, свидетель многих неправедных, но светлых, дел, — негромко пробурчал он с ударением на «бурх». — Император был крут на расправу, наверное, и орден не избежал омовения болотной водицей.

— Все имеет место быть, но что орден из первых рук, сомнений не возникало и у меня, — отозвался Аркадий Борисович, с виду равнодушно. — Кстати, волноваться по другим раритетам тоже нет причин. Это подлинники.

— Может быть, может быть, — рассеянно произнес нумизмат, откладывая Екатерину и придвигая к себе Анну, он снова приник очками к тыльной стороне звезды. — А этот будет помоложе, работа ручная, огранивали как бы не при Второй великодержавнице. Или доводили…