Атаманский клад

На стол упала мягкая струя света, Аркадий Борисович, подтолкнув ладонь на середину стола, выдернул бумажку пальцами другой руки и убрал движением фокусника обе кисти со скатерти. Над незнакомым предметом поначалу зависла разноцветная радуга, затем купол раздулся, заколыхался радужным шаром и начал как бы отрываться. Сидящий напротив коллекционер не сводил глаз с игры света и теней, потом нацепил сильные очки, придвинулся к редкому раритету почти вплотную. Из его груди вырвался невольный вздох изумления:

— Неужели тот самый знак императора Петра Первого, о котором мечтают многие музеи мира? Не может быть!

— Именно он, с портретом самодержца, усыпанным россыпью настоящих драгоценных камней, — объяснил Аркадий Борисович как можно сокойнее, теперь он твердо знал, что крупная сделка обязательно состоится. Надо было совсем не разбираться в раритетах, чтобы суметь отказаться от выложенных сейчас на скатерть. — Но я для начала хотел бы узнать, пока не начались торги, в какие руки попадут царские награды. Или ты оставишь их себе?

— Разве тебе не все равно? — с усилием оторвался парижский нумизмат от знака.

— Ты затронул важную тему о полном комплекте, хочу сказать, что ставить жирную точку я пока не собираюсь.

— Намекаешь на обладание дополнительной информацией по поводу местонахождения других редкостей? Я не хочу предполагать, что они уже у тебя в кармане.

— Этого я не сказал, но все возможно.

— Сомнительно, — собеседник невольно покосился на Пулипера. Поинтересовался. — Разве так важно, у кого осядут ордена?

— Для меня да, я хотел бы после окончательного обустройства в свободном пространстве выкупить их снова, чтобы оставить у себя. Как память о своей незаботливой матери-родине.

— Не строй из себя патриота, евреям это не к лицу.

— К сожалению, я чувствую себя больше русским, чем космополитом, или человеком мира, что одно и то же, — беженец откровенно пожал плечами. — Но ты не ответил на вопрос.

— Давай отложим торг до лучших времен, когда определишься с коллекцией, если, разумеется, это тебе под силу.

— А чем прикажешь заниматься сейчас?

— Обустройством, уважаемый, думаю, дороги назад у тебя теперь нет, — машинально пощипал собеседник кончик носа. — А пока продай мне знак Петра Великого, тем более, что он не входит в комплект.

— Но и в число просто орденов тоже.

— Я хорошо заплачу, цену назначу выше, чем Рокфеллер в свое время заплатил за небольшой этюд Манэ.

— А сколько он отвалил?

— Несколько сотен американских долларов.

— Так мало? — притворно удивился Аркадий Борисович, как бы не заметив подковырки, за которой, к тому же, крылась настоящая цена награды.

— Я же сказал, что ни Манэ, ни Ван Гог, ни месье Ренуар не стоили в те времена много, еще меньше котировался Дега. Именно за счет времени многие миллиардеры, известные ныне, нажили себе капиталы на коллекциях картин художников-импрессионистов, не успевших обрасти тогда популярностью. Разумеется, кроме доходов от основного бизнеса.

Пулипер перекинул ногу за ногу, он прекрасно осознавал, что хозяин шикарной парижской квартиры, в которой он находится в настоящий момент, его не обманывает. Кроме того, еще долгое время никто не даст цены дороже сухощавого губастого соплеменника, от него же будет зависеть сделка на весь комплект, если, конечно, тот окажется в его руках. Побег из Ростова произошел столь стремительно, что о собственном исчезновении Аркадий Борисович успел предупредить лишь близких людей, как сложилась судьба Микки Мауса, исполнительного помощника, с его другом валютчиком Коцей, он не мог себе представить. Оба намеревались дня за три до наступления Нового года отправиться на заброшенный хутор, чтобы выследить мужика, раскопавшего клад донских атаманов. А что сокровища сущестуют на самом деле, Пулипер не сомневался ни минуты, и теперь терзался мыслью о результатах операции. Она просто обязана была пройти успешно и, что самое главное — выгодно. Нумизмат, приподняв голову, осмотрелся по сторонам, стены украшали несколько дорогостоящих картин известных художников, темнела в нише напротив античная скульптура с недостающим носом. То ли греческая, то ли из кладовых одного из римских форумов, недавно разрытых на Капитолийском холме. Чуть дальше блестел средневековыми доспехами немецкий рыцарь, один из углов занимал компьютерный столик с навороченным компьютером. В мозгу промелькнула броская мысль, Пулипер, наморщив сосредоточенно лоб, перекинул взгляд на богатого парижского дельца, снова взявшегося изучать ордена.

— Прости, дорогой, можно воспользоваться твоим компьютером? — осторожно спросил он.

— Естественно, а что это тебе даст? — насторожился хозяин.

— Надежду, дорогой мой друг, выход в Интернет, надеюсь, имеется?

— Конечно, и все-таки, что ты собрался искать?