Атеисты в мундирах

Раздражение чекистов твердой позицией владыки можно было понять, ведь привлечение к негласному сотрудничеству и оперативное использование епископата являлись важным показателем оценки Киевом эффективности работы региональных Управлений МГБ – КГБ. В материалах оперативных совещаний в КГБ Украины по религиозной линии (середина 1950-х гг.) ставился в пример активной работы по епископату лишь заместитель начальника Одесского УКГБ полковник Юферов, периодически встречались с негласными помощниками-архиереями начальники УКГБ Кировоградской, Запорожской, Днепропетровской, Дрогобычской и Станиславской областей, начальник Львовского управления принял епископа лишь один раз. Остальные же, констатировал документ, «не знают агентуры из числа епископата… Эти товарищи, как видно, не понимают, что если правильно строить работу с агентурой из числа епископата… и умело ее воспитывать, можно добиться больших результатов по сокращению и разложению религиозных общин и проведению религиозной политики в нужном нам направлении»[998].

Страница информационного сообщения Крымского УМГБ в Москву о наблюдении за архиепископом Лукой

Агенты и осведомители работали, увы, в самом близком окружении святителя. Агент «Солнцев» работал личным водителем иерарха, «Вологодский» трудился в канцелярии Крымской епархии (контролируя и переписку архиерея). Был завербован ряд священников и диаконов (которым в противном случае грозили репрессивные меры), агентура «подводилась» к близким к архиерею священнослужителям и мирянам, сопровождала владыку в поездках по крымским приходам (агенты «Иерусалимский», «Дроздовский» и др.). Источник «Семенов» служил настоятелем храма одного из курортных городов.

Ничего не ускользало от внимания соглядатаев. Сообщалось, например, что в Ялте владыку посетил академик В. Филатов и имел с ним «уединенную продолжительную беседу». Посетив совместно с архиереем Ялтинский собор, выдающийся офтальмолог причастился у него[999]. Общение двух светил медицины отслеживалось и в дальнейшем. Так, сохранились сообщения о приезде теряющего зрение владыки в Одессу в августе 1952 г. (он останавливался у сына). Коллега-офтальмолог осмотрел своего духовного наставника[1000].

Православный академик

К слову отметим, что и на В. Филатова было накоплено немало дошедших до нас материалов оперативной слежки и агентурных сообщений, для контрразведки интерес представляло все – от посещений возглавляемого им института зарубежными делегациями до увлечения ученого спиритизмом[1001]. В 1940–1950-х гг. УМГБ по Одесской области[1002] вело на ученого дело-формуляр (агентурную разработку) «Старик», внимательно отслеживая и блокируя научные контакты с зарубежными учеными[1003], изучая его окружение, включая общение с приезжавшим в Одессу на отдых Патриархом Алексием І и архиепископом Лукой. Объектом агентурной разработки не скрывавший своих антикоммунистических взглядов и религиозности ученый стал с начала 1920-х гг., проходя по разработкам Одесского оперотдела ГПУ «Черный ворон» (заведена в 1924 г.), «Твердолобые» (1927 г.), «Участник» (1931 г.). В 1926 г. появилось и дело-формуляр «Филатов». В 1931 г. несколько месяцев провел под арестом по ложному обвинению в принадлежности к «контрреволюционной военно-офицерской организации» и «Комитету общественной безопасности» (в рамках печально известного общесоюзного дела «Весна» на дореволюционное офицерство). В дальнейшем он регулярно направлял посылки заключенным на Соловки, устраивал у себя пострадавших от преследований власти коллег[1004].

Даже на допросах Филатов заявлял о непримлемости для него «материалистических» взглядов, навязываемых новой властью. Разработка полна зафиксированными агентурой высказваниями: «Пострадать за Христа – это благо» (январь 1926 г.); «как истинный сын Православной церкви и истинный христианин я верю в Бога, а вера в Бога обязывает верить в чудеса». В 1930 г. совместно со своим другом, архимандритом Геннадием, хотел открыть в монастыре клинику с научным сектором, набрать персонал из монахов и оказывать помощь малоимущим. Особо теплые и духовно полезные отношения установились у ученого со знаменитым одесским священником, «старцем в миру», протоиереем Ионой Атаманским (1855–1924), настоятелем портовой Свято-Николаевской церкви – Владимир Петрович считал, что метод тканевой терапии (пересадки тканей) открыт им «с помощью молитв отца Ионы»[1005].