Ателье [СИ]

— Убью, — заорала снова, врываясь в тихий зал. Игрушечники, мгновенно стряхнув дремоту, уставились на нее. Прихрамывая, она неслась между ними, задевая ногами коробки с прыгающими собачками. Мужчина, повернув голову на крик, наступил на бодро ползущего десантника, поскользнулся и упал, расшвыривая джипы и плюшевых лающих упырей. Грозно шумя, торговцы надвинулись на него, как вдруг раздался крик:

— Менты!

И владельцы игрушечных монстров испарились в боковых проходах, оставив на каменном полу свое тявкающее, стреляющее и жужжащее войско.

Дашу держали за локти два милиционера, а она плакала, топала ногой и, вырываясь, кричала, ничего не видя:

— Скотина! Патрисий! Деньги отдай!

Через несколько минут она сидела в маленьком закуте, отгороженном решеткой от унылого казенного помещения, рыдая, стучала разбитым кулаком по деревянной засаленной лавке, а у большого стола гоготали два парня в серой форме, довольные неожиданным развлечением.

Ушибив кулак, бессильно осела на лавку, вцепившись в деревянные планки дрожащими руками. И обводя заплывающим глазом серые ободранные стены, черные решетки, пару исцарапанных канцелярских столов и толпу тонконогих металлических стульев, ужаснулась, падая в черное отчаяние. Вот тебе, Даша, и счастливый Новый год!

— Да заткнитесь все! — рявкнул человек за столом и парни, умолкнув, отошли, не переставая скалиться. У сидящего на широком бледном лице краснели воспаленные от недосыпа глаза. Даша подавила рыдания и притихла, всхлипывая.

И, через щелку заплывающего глаза рассматривая человека в погонах, вспомнила! Бродягу, который напал на нее в переходе, она уже видела. Это же он маячил серой сутулой тенью за девочкой, которая пела про могилку!

— Успокоилась? — мужчина грузно встал, подошел к решетке, держа в руках папку, — сейчас протокол будем составлять.

— Н-не надо протокол, — попросила Даша.

— Я тебе обещал привод, попрошайка чортова? Достали своими праздниками, поблядушки. После такого дежурства язву желудка снова лечить. Праздник… Да вам каждый день праздник!

— Ы-ы-ы-ы-ы, — вспомнила Даша волшебное слово.

— Заткнись! А то поедешь отсюда в вытрезвитель, прямо сейчас.

Даша заткнулась. Тяжело дыша, сидела, сглатывая. Вытянула шею, украдкой пытаясь рассмотреть, нет ли в комнате Патрисия. Сердце тяжко стукало, наливаясь тоской, как наливается шишка на месте удара.

— Рассказывать будешь?

— Я?

— Угу. Ты. Язык работает? Или перетрудила за ночь-то? — дергая тесемку папки, он брезгливо рассматривал окровавленное Дашино лицо.

— Вы. Не имеет-те права. Так говорить… — она хотела снова заплакать, но не разрешила себе, боясь, что начальник выполнит угрозу насчет вытрезвителя.

— Права качать в другом месте будешь. Фамилия?

— Лесина.

— Имя отчество?

— Даша. Дарья Ви-тальевна.

— Место жительства?

— Ю… ю… ж…

— Юго-западный округ?

— Южномо-о-орск… — Даша все-таки расплакалась, и, дергая руками полуоторванный карман пальто, привалилась к стене, опустила голову, чтоб не видеть улыбок на лицах ментов.

— Чего? — внезапно сильно удивился начальник. Подошел к самой решетке, — и давно из дому? Да не реви, сопли вон побежали.

— Го-од скоро… нет. Уже год.

Загремел засов на решетке, лязгнула дверь, заскрипела, открываясь. Широколицый уселся рядом с Дашей, сунул ей бумажную салфетку.

— На, вытрись. Рассказывай.

Даша судорожно вздохнула. Вытерла слезы и, осторожно прикладывая салфетку к распухшему носу, высморкалась. Скомкала мокрую бумагу. Обязательно надо объяснить, внятно, чтоб понял, никакая не проститутка. Он, вроде на человека похож, не то что эти два козла. Покосилась на откровенно веселящихся парней. Вцепилась в мокрый комочек и, дергая его, начала, стараясь, чтоб голос звучал убедительно:

— Я в ресторане была, с другом. Он к нам жену приводил, потому что она похудела сильно. Она говорит, что сама, но я думаю, таблетки, эти, с морозником. Так вот, он меня в ресторан. И ее в ресторан. Только за стенку. Ну, я и ушла. Убежала. А у нас витрину разбили, и Патрисий выскочил. Это кот, Патрисий — кот.

— Ты в зоомагазине, что ли, работаешь?

— Почему? А. Нет, я шью. Я ведь сказала уже — он жену привел, ушить.

— Ясно. Дальше.

— Я обиделась. Потому что соврал. И ее жалко. Она же худела, дурочка, потому что любит. Понимаете?

— Не очень. Дальше давай.

— А в метро, там ребята были, с ништяками. И украли сумочку.

— Сколько их было, приметы?

— Нет, — испугалась Даша, — они не крали, сигареты я сама отдала. Ну, только Петр украл виски, но он долил бутылку, чаем. Это же не считается, за кражу?

— Чай?

— Что чай?

— За кражу, чай?

— Какой чай?

— Он, что, в буфете работает?

— Кто?

Офицер мягко положил папку к себе на колени. Увидев его лицо, Даша заторопилась:

— Я лучше сначала…

— Не надо сначала! Ты говори, почему дралась в переходе?

— Так я и… У нас витрину разбили, украли шубу. Она, правда, все равно лезет.

— Куда?

— Что куда?

— Куда лезет? А, ладно. Дальше.

— Я убежала. И Патрисий убежал. А сумочку украли в метро.

— Кто?

— Да какая разница, — Даша махнула грязной рукой, — они уехали уже. Главное, я вышла, а тут Курский. А у меня обратно войти нет денег!