Ателье [СИ]

— Гальчик! — это вступила черноволосая Таня, такая же большая и жилистая, замахала своими огромными руками, — а я? А мне?

— Рассказывай.

— Ой, я не знаю. Вот у меня шелк, китайский, смотри, на нем слоны. Вот бы костюмчик. С брючками. Но будет ведь, как пижама? Да? Да? — раскинула по столу лимонный блестящий шелк, по которому и правда, куда-то шли слоны караванами. Даша фыркнула про себя, увидев напророченную пижаму.

— Ну, почему сразу пижама… — рассеянно отозвалась Галка. Положила руку на ткань, подвигала, свернула и скомкала складки, драпируя, приподняла, снова расправила, — вот если тут сильно собрать и тогда… — она огляделась, остановила взгляд на Таниной сумке, — а это что там?

— Это кусочек такой, на кофточку, наверное, — та с готовностью вытащила лоскут черного переливчатого атласа.

— Кофточка? Давай сюда. Будет топ, выше пупка. И шальвары. А позади имитация юбки со складкой и в ней, внутри — черный клин.

— Ах… — Таня сложила на мощной груди руки, с восторгом глядя на Галку. Та скромно удалилась в примерочную. Таня и Тина, отпихивая друг друга, заторопились следом.

В мастерской наступила рабочая тишина. Щелкали ножницы, взвывала машинка, шипел утюг, гнусаво мурлыкал Миша. Даша прислушалась — бедный Миша. Люба-люба, аморе-амор! Интересно, увольняясь, Любаня оставила ему свой телефон? И что, маленький и тощий, будет делать с такой громадной, юной, сдобно выпеченной толстухой выше его на голову?

— А мы на новой диете, помогает, знаешь, как! — фанерные стенки примерочной создавали для тех, кто внутри, иллюзию отгороженности. Алена отставила утюг и подмигнула Даше. Показала на уши, мол, не пропусти.

— Там ананасовые капли, для пищеварения. И еще морозник.

— Н-да? Я слышала морозник вредный очень.

— Галя! Если с мочегонным, то ничего, в самый раз! Надо только по времени пить, строго-престрого. Ой, я щас расскажу чего! — от голоса Татьяны фанерные стеночки дребезжали, — помнишь, летом Тинка была на диете и ее скорая забрала, помнишь? Ну, это когда фиолетовая рубашка и шорты кожаные.

— С косыми карманами? Помню, да.

— Вот! Нам тогда привезли таблетки специальные, с морозником. Сильные — ужас! Но главное, от них срачка нападала, прям внезапно!

Алена прижала руку ко рту и захихикала. Даша тыкала иглой в подол и вострила уши.

— Мы тогда в Серебряный бор собрались, на нудистский пляж. Там такие собираются мальчики, м-м-м… Идем по тропинке, народ шуршит, туда-сюда, и вдруг Тинку ка-ак прихватило! Тинка?

— Ага, — согласилась Тина, ворочаясь в кресле, где развалилась в ожидании примерки и мерно таскала зефир из хрустящей упаковки, складывая в большой рот, — тофьно, пфихфативо меня.

— Я ее в кусты, от глаз подальше. И она там бедная засела, встать не может, как встанет, раз и снова. И тут по тропинке — знакомый мальчик. Он барменом в «Паутине», мы там концерт делали, рок-фест. И как зацепился языком, ой, Танечка, как дела, да ты как, да где Тиночка!

— Угу… — подтвердила Тина через зефирину.

— Я думаю, ну, когда же ты пойдешь уже! А он стоит и стоит, а Тинка в кустах, эх, ну, ты понимаешь. И как что, я сразу кашляю, громко-кромко, чтоб ее заглушить!

Алена, ослабев, присела на пол и, схватив идущего по своим делам Патрисия, уткнулась лицом в гладкую шерсть. Патрисий подвел глаза к потолку и замер, смирившись.

— Он, значит, стоит, Тинка кряхтит в кустах, я кашляю, как ду-ура. Он болтает, а я кашляю. Короче, еле распрощалась я с ним. Тина, ты что там, зефир жрешь?

— Не… — Тина сунула руку поглубже в пакет.

— Оставь девчонкам, мы же им везли, к чаю!

— Тут ефь еще. Немнофко…

— У-у-у, прожора.

Патрисий наконец освободился из объятий, Алена зафыркала утюгом и работа продолжилась. Через час, налитые чаем и набитые зефиром дамы попрощались и ушли, устраивать свои рок-концерты и клубные показы мод. А Галка, сдав Насте гренадерские размеры и эскизы будущих вещей, бродила по мастерской, натыкаясь на табуретки.

Потом, что-то решив, подсела к Даше.

— Ты сегодня не хочешь у меня заночевать? А я тут поработаю ночью, — она махнула рукой в сторону вешалки. Платье для офицерши висело, нежно золотясь, водопадом переливая к полу широкую юбку.

— Ты же его сделала!

— Да ну. Разве это юбка? Висит, как сопля.

— А ей понравилось, дворянке этой…

— Мне зато не нравится. Мама с Аниской уехали в гости, квартира пустая. Я тебя там закрою. Ванну примешь, голову вымоешь.

— А Патрисий?

— Бери с собой. Только корыто ему возьми. Чтоб не гадил по углам. Поешь хоть по-человечески. А?

— Конечно, да! Спасибо. Но ты сама как? И спать не будешь?

Галка прикрыла слезящиеся глаза, улыбнулась широким некрасивым ртом.

— Успею еще. Я знаешь, на той неделе зашла в дом моды Талашовой. Я же там шесть лет проработала. Девчонки набежали, ах, Галя, как твой бизнес. Я говорю, отлично! На московскую неделю моды подали заявку, на весеннее дефиле. Шьем коллекцию. А то никто ведь не верил, что у меня получится.

Голова ее клонилась, будто Галка засыпала, не переставая говорить.

— Галя, конечно, получится. Все у тебя получится! Ты самый большой молодец, — убежденно ответила Даша, чикая маленькими ножницами.