Ателье [СИ]

— Иди отсюда! Проспись. И куртку свою забирай!

— … Хорошо! — согласился Коля. Заворочался, гремя и роняя какие-то мелочи, — ушел, Гальчик, уже ушел. С наступающим тебя!

Даша гордо кивнула и прошла в комнату, голая, таща подмышкой обвисшего кота и волоча за собой полотенце. Упала в кресло, схватила второй стакан и, отсалютовав, махнула в себя так, что на миг ей показалось — водка.

Поздним утром они сидели с Галкой на кухне, зимнее солнце заглядывало между подобранных бантами штор.

— Он что-то первый раз так отличился. Кино прям, — Галка улыбнулась и потерла глаза, размазывая тушь.

Даша, разравнивая по кружку батона масло, спросила:

— Галь. А что за Люсинда? Или я не в свое лезу, извини.

— Да не, нормально, — Галка, кыскнув, подарила Патрисию кусочек колбасы и вытерла руку салфеткой, — подруга у меня была. До тебя мастером работала. А Колька тогда уволился и два года на диване лежал, все у меня денег просил на пиво. Поругались, он ушел к родителям жить. Я его выгнала, в общем, насовсем. А потом, хлоп, он уже у Люськи. Живет е-мое! В соседнем доме! Скотина такая!

— Ужас…

— Я ее уволила. Она хороший мастер. Но я не могу, понимаешь?

— Понимаю. Но… ты же сама его выгнала, Галь? — осторожно уточнила Даша.

— Ну и что! Так что, можно его уводить, значит? — Галка фыркнула, задирая квадратный подбородок.

— Э-э… — Даша сунула чашку под кран и спросила о другом:

— Слушай, он про куртку балаболил. Мех говорит, хороший такой мех.

— Угу. Я ему ламу на капюшон поставила, и на подкладку. Ни у кого такой нет.

— Ламу, значит…

— А что?

— Да ничего. Пока ничего.

Солнце хрустело снегом, швыряло в глаза плоские блики от множества окон, выжимало слезу. Морозец щипал щеки. Даша несла сумку с Патрисием и держала Галку за локоть, чтоб та не поскальзывалась на своих высоченных каблуках. Иногда оглядывалась, гадая, вдруг увидит непутевого Колю в любимой куртке. И думала, что Патрисий, унюхав ламу, сам укажет ей, кто из пробегающих мимо мужчин орал ночью под дверью.

— Вот, — сказала Галка, распахивая дверь в ателье. На стене примерочной висело бальное платье. Царило, раскинув колоколом пышные юбки, мягкими бликами золотя пол.

— О-о-о… как это ты? Роскошно стало!

— Отпорола и проклеила. Всю юбку. И пришила снова.

— Какая краса, — Даша потрогала подол, покачала легкий, посаженный на косточки кринолин, — тебе памятник надо поставить. Это ж сколько работы. Ты прости, что я ночью, звала тебя.

— Да ничего, — не сводя глаз с царского платья, Галка расстегивала своего леопарда. Потом обхватила Дашу за плечи и проговорила ей на ухо, чтоб не слышали другие:

— Я и пришла бы. Но я тут, гм, не только шила… Не бросать же человека.

— Ну, ты даешь.

— Да, — скромно согласилась Галка, улыбнулась и стала вдруг до невозможности хорошенькой.

Глава 3. Передник для Ефросиния В которой текильщица танцует, мексиканские овцы впадают в истерику, а Даша убеждается в психологической важности своей работы

Новый год Даша не любила. В детстве праздник складывался из радостного ожидания подарков, елки и мандаринов. И она с удовольствием рисовала на окнах жирной гуашью ярко-зеленые игольчатые ветки, увешанные цветными шарами, да так красиво, что мама ахала, и рисунки не стирались со стекол до марта. Но детство закончилось, и декабрь превратился в свистящую дыру, куда утекало время. Время-время! — кричало все вокруг. Надо успеть! Подумать о подарках родителям и брату Тимке, друзьям и самым близким подругам. О праздничном столе, о платье, которое шилось, да не дошилось, еще к прошлому дню рождения. О новогодних открытках и письмах. Видно, чего-то Даша в этой жизни не умела, потому что праздничные хлопоты с каждым годом становились все увесистее, и к бою часов она прибывала усталая, со слипающимися глазами и полным нехотением скакать и резвиться. Пока однажды, пару лет назад, не сказала — хватит. Еще не объяснив даже себе, чего именно хватит, просто остановилась и позволила жизни идти, как ей захочется. И, отправив родителей в гости, а двенадцатилетнего Тимку отпустив с запасом фейерверков к другу-соседу, осталась в доме сама. Валяясь на диване (в новом, неожиданно дошитом платье), щелкала пультом, потом слушала музыку, а потом выпила бокал шампанского, салютуя отражению в зеркале. И заснула. Чтоб рано утром одеться и выйти в пустой город, спящий, усыпанный фантиками ночного веселья.

Это было удивительно хорошо.

Даша вздохнула и, прогоняя воспоминания, половчее взяла в руку тяжелый баул. Галка осталась в клубе, куда они поехали на примерку, а Даша везла в ателье срочные, уже подогнанные вещи.