Athanasy: История болезни

«Вот что будет со всеми нами, если мы могли бы отключить нанороботов прямо сейчас по всему комплексу», – объяснил им я. Слава Богу, эта демонстрация смогла их напугать. Слишком уж они ценят свои жизни. Никому из них не пришёл в голову вопрос, способны ли мы отключить всех нанохирургов.

Франк поёжился. Майкл мрачно кивнул: «Работайте, профессор. Пока мы не сможем существовать без них, никто отсюда не выйдет».

Я и раньше называл это место тюрьмой, но теперь мне совсем не смешно.

Кавиани

Глава 11 День Первой Сборки

Моё собственное жилище подняло против меня бунт.

– Господин Кавиани, интеллектуальная деятельность потребляет обманчиво большое количество калорий… – нудел Бомануар.

– Я просто не хочу есть! Неужели теперь и это стало преступлением?! – сказал я куда-то в направлении стены, не вставая с кровати.

Удивительное лицемерие. Пропуск обедов, назначенный Старшим Исправителем Нойбургом, являлся делом хорошим и машиноугодным, но стоило только начать отказываться от завтраков, и против тебя тут же восстаёт твой же собственный робо-слуга.

– Злостное небрежение здоровьем – смертный грех против тела. Не уродуй тело, ибо так ты калечишь душу. Поэтому Вы не правы, господин Кавиани. Изнурение тела голодом не стало преступлением, оно всегда им было.

– С каких это пор ты заделался исповедником?

– Чтобы знать и цитировать святые истины, не нужно исполнять роль исповедника…

Я застонал, выдернул из-под головы подушку и метнул её в потолок. Та шлёпнулась о перекрытие и тут же упала обратно – прямо мне на лицо.

– …но, тем не менее, в крайних случаях мне позволено выполнять и эту функцию, – невозмутимо продолжил Бомануар.

– Я пропускаю завтрак, чтобы поспать подольше! Небрежение сном – это тоже смертный грех против тела, разве нет? Вот и решай сам, чем жертвовать.

Бомануар замолчал, словно задумавшись; или я всё-таки смог сломать его простодушную логику маленьким парадоксом.

В наступившей тишине я смог прикрыть горящие от усталости глаза и расслабиться. Когда-то бессонница казалась спасением от ночных кошмаров, но занудный робо-консьерж оказался прав – небрежение здоровьем действительно калечило душу. После стольких бессонных ночей и голодных дней мозг как будто истёрся об реальность, словно брусок мыла, превратившийся в гладкий овальный камешек после бесчисленного мытья рук.

Теперь стоило только потерять концентрацию, и сознание медленно дрейфовало из головы; оно равнодушно смотрело со стороны на Джосайю Кавиани, который становился чужим телом без души и разума, продолжающим функционировать только по инерции.

– К Вам посетители, господин Кавиани, – сказал Бомануар, очнувшись от раздумий.

– Меня нет дома, – буркнул я, накрывая голову подушкой.

– У визитёра доступ Департамента Заботы и Защиты. Дверь разблокирована.

– Ты что, вызвал кланков, чтобы в меня завтрак запихать?!

Ответить Бомануар не успел – от двери послышался стук тяжёлых ботинок и мерзкий перестук пластиковых щитков.

Я уселся на кровати и невольно выставил перед собой подушку – больше в качестве психологической поддержки, чем реальной обороны.

– Младший сержант Драйден, – представился кланк, – доброе утро.

Услышав знакомое имя, я чуть опустил подушку:

– Младш… Это не Вы приходили за мной, чтобы отвести меня в Министерство Демографии?

– Спасибо, что помните меня. Это было довольно давно.

– Д-да, наверное…

На секунду повисла тишина того самого особого сорта неловкости, когда оба собеседника не знают, на каком уровне знакомства они должны продолжить общение.

Внезапно кланк совершил невероятное – он опустил дубинку и пристегнул её к поясу, выпустив из рук.

После чего произошло совсем немыслимое. Сержант Драйден снял шлем-маску.

Я вздохнул одновременно от удивления и смутного разочарования – под шлемом оказалось неожиданно молодое, но помимо этого совершенно обычное человеческое лицо: короткие светлые волосы; нос картошкой, натёртый маской и оттого чуть покрасневший; серые, выцветшие почти до белизны глаза.

«Мы ровесники, – зазвенело в голове осознание. – Мы могли бы учиться вместе, играть вместе».

– Можно?.. – он кивнул на табуретку, стоящую у входа.

Несколько мгновений я лихорадочно соображал, зачем кланку может понадобиться моя табуретка, но потом облегчённо выдохнул:

– Да, конечно, присаживайтесь.

Издав целую музыкальную партию, состоящую из скрипа ботинок и перестука броневых пластин, кланк уселся, после чего яростно потёр переносицу.

– Господин Кавиани… – неуверенно сказал он, – тут такое дело…