Athanasy: История болезни

– Ты помнишь меня? – спросила Полынь, с удивлением ощущая, как её сердце замерло в ожидании ответа.

Глупый слепо пялился на неё, окончательно потеряв разум от паники. Но постепенно туман страха в его глазах рассеялся – он пристально уставился на Полынь, жадно разглядывая каждую деталь её лица.

– Ну? – Полынь слегка крутанула его уши, чтобы простимулировать интерес Глупого к разговору.

– Ай! Я… Ты…

– Говори же!

– Мы, – с внезапной уверенностью сказал он, – там были мы. И ты, и я. Вместе.

– Да-да, мы были в Граде, мы все пришли оттуда, назови моё имя! Помнишь ли ты, что ты сделал?!

Глаза Глупого вдруг наполнились слезами. Он схватился сохранившейся рукой за её предплечье и затрясся:

– Прости! Прости меня!..

– За что? Что ты сделал?!

– Я не помню!.. Не помню…

Уши в руках Полыни стали скользкими от пота и крови; Глупый вывернулся из хватки и упал на пол, скорчившись и подогнув колени к животу.

Полынь разочарованно скрипнула зубами:

– В таком состоянии от тебя нет никакого толку.

Она нахмурилась и присела на пол рядом с лежащим Глупым. Нетерпеливую радость, разгоревшуюся на мгновение в сердце, накрыло смутное облако разочарования. Человек, которого она искала с такой жадностью, лежал прямо перед ней – но без связанной с ним памяти это был просто кусок мяса. Мстить ему – всё равно что мстить ближайшей стене, стегая её плетью.

Она получила то, что хотела, но от этого захотела только большего.

Но всё же… Его лицо, один тот факт, что он рядом, что он жив – всё это странным образом успокаивало. Горящее ядро гнева, застрявшее где-то над бровями, за лобной костью черепа, словно заливал поток прохладной воды, принося краткое облегчение.

– Так вот почему тот дурак так хотел холодной воды… – пробормотала Полынь.

– Что?

Глупый шмыгнул носом и уселся; кажется, он успокоился.

– Неважно. Что ещё ты помнишь? Как ты попал сюда?

– Я…

Он уставился на свою пятипалую руку, сгибая и разгибая пальцы.

– Я выполнил важное задание. И в награду попросил увидеться с тобой.

Полынь подняла голову и огляделась по сторонам; хмыкнула и сказала:

– Вот и увиделся. Ну ты и глупый.

– Угу.

– Искал меня, значит, да?..

– Угу.

– А я искала тебя.

– Правда?

– Искала, чтобы порвать на мелкие кусочки.

– А. А-а…

– Но теперь я уже и сама не знаю. Чтобы оторвать тебе голову, нужно сначала вспомнить, зачем и почему.

– Л-ладно.

Полынь протянула руку и жестоко ущипнула его за бок.

– Так что не смей превращаться в овоща, слышишь? Думай слова. Каждое слово к чему-то крепится. Чем больше вспомнишь слов, тем больше вспомнишь вещей.

– Понятно…

– И говори! Используй слова. Что не используется, то стирается и отмирает безвозвратно. Когда отомрёт всё, ты превратишься в овоща, и тогда тебя сожрут. Не вздумай сбежать от меня таким способом.

Глупый передёрнулся и закивал головой так сильно, что клацнул зубами. Полынь снова вздохнула. В его голове осталось ещё меньше слов, чем в шипастом черепе Нормы. Но они вернутся. Обязательно вернутся. И она знает способ, как придать им болезненной, мучительной мотивации.

Петер Эстергази

1 мая (наверное, ночь)

Ветров и Франк вызвали на совещание. Уважают или издеваются – теперь трудно разобрать. Ветров даже зовёт «Главконструктором». Избегает называть меня по имени.

Обозначили проблему: до того, как мы обуздаем нанохирургов, вернём сон и, возможно, установим, что происходит наверху, нам необходимо сплотить население нашего, будем называть его так, Города.

Франк предложил посетить пещеру, в которой изолированы сошедшие с ума. Без еды и воды, без сна. Без общения, потому что каждый ушёл в себя. Ветров, сколотивший нечто вроде полиции, приспособил некоторых «овощей» из пещеры к полезным работам. Оказалось, что многие из них способны понимать и выполнять внешние команды. Правда, собственное тело не совсем контролируют. Похожи на зомби из старых фильмов.

«Овощи» таскают тела, связывают новоприбывших бунтовщиков. Связанные или скованные стонут, воют… Молчат. В основном бормочут. Каждый что-то своё, на своём родном языке.