Атлант расправил плечи. Часть 3. А есть А

Если вы избавились от страдания собственными усилиями, то не получаете морального кредита: ваш кодекс презрительно называет это корыстным поступком. Какую бы ценность вы ни хотели приобрести, будь то богатство или еда, любовь или права, если вы приобрели ее своей добродетелью, ваш кодекс не считает ее моральным приобретением: это не уступка никому, это торговля, а не милостыня; плата, а не жертвование. Заслуженное относится к эгоистичной, коммерческой сфере взаимной выгоды; только незаслуженное требует моральной сделки такого рода, которая заключается в выгоде одного ценой несчастья другого. Требовать вознаграждения за свою добродетель эгоистично и аморально; отсутствие добродетели придает вашему требованию моральное право.

Мораль, которая считает потребность правом на что-то, считает своей мерой ценностей пустоту, несуществование; она вознаграждает отсутствие, изъян: слабость, неспособность, неумение, страдание, болезнь, несчастье, недостаток, вину, порок — ноль.

Кто платит за эти права? Те, кто прокляты за то, что они не нули, каждый в меру своей отдаленности от этого идеала. Поскольку все ценности — продукт добродетели, степень вашей добродетели служит мерой вашего наказания; степень ваших недостатков служит мерой вашей выгоды. Ваш кодекс провозглашает, что разумный человек должен жертвовать собой для неразумных, независимый — для паразитов, честный — для бесчестных, справедливый — для несправедливых, созидающий — для воров, принципиальный — для беспринципных, уважающий себя — для хнычущих невротиков. Вы удивляетесь низости душ тех, кто вас окружает? Тот, кто достиг этих добродетелей, не примет вашего морального кодекса; тот, кто принял его, не достигнет этих добродетелей.

По принципу жертвенности главной ценностью вашего жертвования является мораль; затем следует самоуважение. Когда потребность служит мерой, то каждый человек — и жертва, и паразит. Как жертва он должен работать, чтобы удовлетворять потребности других, оставаясь в положении паразита, потребности которого должны удовлетворять другие. Он может приближаться к другим людям только в одной из двух постыдных ролей: он — попрошайка и дармоед.

Вы боитесь человека, у которого на доллар меньше, чем у вас, этот доллар по праву принадлежит ему, он заставляет вас чувствовать себя моральным обманщиком. Вы ненавидите человека, у которого на доллар больше, чем у вас, этот доллар по праву принадлежит вам, он заставляет вас чувствовать себя морально обманутым. Человек внизу — источник вашей вины, человек наверху — источник вашего краха. Вы не знаете, от чего отказываться и чего требовать, когда отдавать и когда хватать, какое удовольствие жизни по праву ваше, и какой долг вы еще не уплатили другим; вы стараетесь избежать как «теории» знания, что по принятым вами моральным меркам вы виновны каждый миг своей жизни, нет ни куска съеденного вами хлеба, в котором бы не нуждался кто-то где-то на земле, и вы отмахиваетесь от этой проблемы в слепом возмущении, приходите к выводу, что моральное совершенство недостижимо, и его не нужно желать, что будете жульничать, хапая по мере возможности и прячась от взглядов детей, которые смотрят на вас так, словно самоуважение возможно, и вы должны им обладать. В душе у вас есть только чувство вины, как и у каждого встречного, избегающего вашего взгляда. Удивляетесь, что ваша мораль не привела к братству на земле или к доброжелательности людей друг к другу?

Оправдание жертвенности, которое предлагает ваша мораль, безнравственнее той безнравственности, которую она хочет оправдать. Мотивом вашего жертвования, говорит она, должна быть любовь, которую вы должны питать к каждому. Мораль, которая проповедует веру, что моральные ценности выше материальных, мораль, которая учит презирать шлюху, отдающую свое тело без разбора всем мужчинам, эта самая мораль требует, чтобы вы отдавали свою душу для любви всем и каждому.

Как не может существовать беспричинного богатства, так не может существовать ни беспричинной любви, ни каких бы то ни было беспричинных чувств. Чувство — это ответ на факт реальности, оценка, продиктованная вашими мерками. Человек, говорящий, что можно ценить без ценности, что можно любить тех, кого вы считаете никчемными, говорит, что можно разбогатеть, потребляя, но не производя, и что бумажные деньги обладают такой же ценностью, как золото.

Заметьте, он не ожидает, что вы будете испытывать беспричинный страх. Когда такие, как он, приходят к власти, они изобретают средства запугивания, дают вам основательные причины испытывать страх, посредством которого хотят править вами. Но когда дело касается любви, высшего из чувств, вы позволяете им обвиняюще кричать вам, что вы — моральный преступник, раз не способны испытывать беспричинную любовь. Когда человек испытывает беспричинный страх, вы поручаете его вниманию психиатра; однако не стараетесь так защитить смысл, природу и достоинство любви.