Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или

Риарден, наконец, понял, что за забытое чувство он испытывает. Когда ему было четырнадцать, так он смотрел на свой первый заработок, а в двадцать четыре, став управляющим на руднике — на первый заказ на новое оборудование от лучшего по тем временам моторостроительного концерна «Двадцатый век». Торжественное, радостное волнение, понимание того, что завоевал свое место в мире, который уважал, и добился признания у тех людей, которыми восхищался. Почти двадцать лет это чувство было погребено под обломками, и годы добавляли все новые слои поверх серого налета презрения и возмущения. Он старался не смотреть по сторонам, чтобы не видеть, с кем приходилось иметь дело, не ждал от людей ничего, сохраняя в четырех стенах своего кабинета это светлое ощущение мира, до которого он так надеялся дорасти. И вот теперь оно снова пробилось из-под обломков — чувство оживающего интереса к жизни, внимания ясному голосу разума, с которым он мог общаться, взаимодействовать и жить. Но голос принадлежал пирату, рассказывавшему об актах насилия, предлагавшему ему свою замену миру разума и справедливости. Он не мог принять ее, не мог потерять остатки прежнего видения мира. Он слушал, борясь с желанием бежать, скрыться, но понимая при этом, что не может пропустить ни единого слова.

— Я поместил золото в банк, в банк золотого стандарта, мистер Риарден, на счет людей, которые являются его законными владельцами. Это люди выдающихся способностей, создавших свои состояния собственными усилиями, свободной торговлей, без принуждения, без содействия правительства. Они пожертвовали многим, получив в ответ черную неблагодарность — они сами стали жертвами. Их имена записаны в моей книге реституций. Каждый добытый груз золота я делю между ними и помещаю в банк на их счета.

— Кто они?

— Вы один из них, мистер Риарден. Мне не удалось подсчитать, какую именно сумму отобрали у вас вымогатели в виде скрытых налогов, регулирующих актов, потерянного времени, упущенной прибыли, энергии, потраченной на преодоление искусственных преград. Я не смог сосчитать всех денег, но если вы хотите представить величину суммы, оглянитесь вокруг. Объем страданий в этой некогда процветавшей стране сравнялся с объемом несправедливости, от которой и вы пострадали. Если люди отказываются выплачивать вам свой долг, им придется заплатить. Но есть часть долга, которую удалось сосчитать и записать. Я сделал своей целью собрать эти деньги и вернуть вам.

— Какие деньги?

— Ваш налог на прибыль, мистер Риарден.

— Что?

— Ваш налог на прибыль за последние двенадцать лет.

— Вы собираетесь возместить его?

— Полностью, мистер Риарден, и золотом.

Риарден расхохотался, весело, как мальчишка.

— Боже всемогущий! Вы не только полицейский, но еще и налоговый инспектор.

— Да, — и глазом не моргнув, ответил Даннескъёлд.

— Вы говорите это не всерьез, надеюсь?

— Разве похоже, что я шучу?

— Но это нелепо!

— Есть ли на свете что-нибудь более нелепое, чем Директива номер 10-289?

— Это нереально, невозможно!

— Разве одно только зло реально и возможно?

— Но…

— Уж не думаете ли вы, мистер Риарден, что смерть и налоги — единственное, во что можно верить? Что ж, о первом я ничего не могу сказать, здесь я бессилен, но, если я сниму бремя второго, люди увидят связь между этими двумя понятиями и поймут, какую счастливую, более продолжительную жизнь они могут обрести. Они смогут принять в качестве абсолюта не смерть и налоги, а жизнь и производство и сделать их основой своего нравственного закона.

Риарден смотрел на него без улыбки. Высокая, худощавая фигура разбойника с большой дороги, тренированные мускулы которой подчеркивала ветровка, жесткое, словно мраморное, лицо судьи, сухой, бесстрастный голос бухгалтера.

— Мародеры не единственные, кто следит за вашими делами, мистер Риарден. Я тоже это делаю. В моих досье есть копии всех ваших счетов на уплату подоходного налога за последние двенадцать лет, точно так же как и других моих клиентов. У меня есть друзья в самых неожиданных местах, которые получают для меня необходимые копии. Я делю деньги между моими клиентами пропорционально тем суммам, которые у них отняты. Большая часть моих счетов уже передана их владельцам. Осталось уладить дела с вашим счетом — самым крупным. В тот день, когда вы будете готовы затребовать его, то есть в тот день, когда я узнаю, что ни цента из этих денег не вернется на поддержку мародеров, я передам вам всю сумму. А до тех пор, — он посмотрел на золото, лежавшее на земле, — возьмите его, мистер Риарден. Оно не краденое. Оно ваше.

Риарден не двинулся, не ответил, не посмотрел вниз.

— В банке на ваше имя положено гораздо больше.

— В каком банке?

— Вы помните Мидаса Маллигана из Чикаго?

— Да, конечно.

— Все мои средства помещены в Маллиган-Банк.

— В Чикаго нет никакого Маллиган-Банка.

— Он не в Чикаго.

Помолчав, Риарден спросил:

— Где же он?