Атлантический комплекс

— К счастью для вас наемники решили оставить сканнеры нетронутыми. Каждый выберете окно. Я запускаю сканирование специфических излучений, следы от геля должны показаться ярко зелеными. Кричите, если что-то увидите.

Все они выбрали иллюминатор за исключением Элфи, которая сидела в кресле пилота готовая к взлету, в каком бы направлении не повела бы тропа.

— Я вижу! — сказал Мульч, — Нет, подождите. Это очень злой кальмар ищет свой маленький орешек. Извините. Я знаю, это было неуместно, но я голоден.

— Там, — позвала Джульетта, — я вижу что-то, левый борт.

Артемис переключился на ее окно.

Извилина из глубин кратера было тонким потоком светящихся пузырей, которые исчезали, пока они смотрели на них, меньшие пузырьки делились еще на более мелкие пятна и так к самому концу тропы, а некоторые исчезали совсем.

— Быстро Элфи, — незамедлительно произнес Артемис, — следуй за пузырями.

Элфи открыла дроссель.

— Это был приказ, который я никогда не думала получить от тебя, — сказала она.

Они устремились вслед за пузырьковой тропой на гироскопическом шаттле наемников, хотя Жеребкинс утверждал, что технически это были не пузырьки, а капельки, и за эту информацию он получил удар по плечу от Джульетты.

— Эй, ты ударила меня, — протестовал кентавр.

— Технически, я тебя стукнула, — поправила Джульетта, — а вот теперь… теперь, я тебя ударила.

Тропа слабела на глазах и Элфи быстро программировала прогнозируемый курс, когда бы капельки не изменили направление, просто, в случае если они исчезнут совсем.

Артемис сидел в кресле второго пилота, с одной рукой на одном глазу и другой перед лицом.

— Большой палец — общепризнанно является пальцем, — сказал он Элфи, — в этом случае мы в безопасности, потому что это дает нам пять пальцев. Но некоторые эксперты утверждают, что большой палец совершенно иной и является одним из тех вещей, которые отличают нас от животных, а в этом случае мы имеем только четыре пальца на каждой руке. И это плохо.

«Ему становится хуже», — с тревогой думала Элфи.

Дворецки был в тупике. Если кто-то угрожает Артемису, правильное защитное действие было обычно довольно очевидно: вырубить плохого парня и забрать у него оружие. Но теперь плохим парнем был собственный разум Артемиса, и он обернул его против всех, включая Дворецки.

«Как я могу доверять любому приказу, который мне поручает Артемиса?», — интересовался телохранитель. «Это может быть просто уловкой, чтобы избавиться от меня. Такая же, как и Мексика»

Он присел на корточки рядом с Артемисом.

— Ты доверяешь мне сейчас, не так ли Артемис?

Артемис пытался посмотреть ему в глаза, но ему не удалось.

— Я пытаюсь старина. Я хочу, но знаю, что скоро у меня не будет сил. Мне нужна помощь и поскорее.

Они оба знали то, что Артемис не договорил: «мне нужна помощь, пока я не сошел с ума окончательно»

Они следовали за гелевой тропой в восточном направлении через Атлантику и вокруг вершины Гибралтара в Меду. В первой половине дня тропа внезапно исчезает. Последний зеленый пузырек лопнул и вдруг они уже оказались в пятидесяти футах под водой, в двух милях от Венецианского залива ни чем кроме яхт и гондол в диапазоне шатлла.

— Должно быть, это Венеция, — сказала Элфи, вводя судно в перископную глубину погружения, пользуясь возможностью заполнить воздушные резервуары и выровняться, — она прямо перед нами.

— Венеция — большой город, — заметил Дворецки, — и не очень удобный для поиска. И как мы собираемся отыскать этих ребят?

Мозг аморфобота в руке Жеребкинса вдруг издал сигнал, установив связь со своими братьями.

— Я не думаю, что это будет проблемой. Они близко. Очень близко. Очень-очень близко.

Артемис не был доволен с этим мелодраматическим заявлением.

— Очень-очень близко? Действительно, Жеребкинс? Ты же ученый. Насколько близко?

Жеребкинс указал на люк шаттла.

— Вот так близко.

Следующие минута или две были ужасными, и, казалось, что все ужасные моменты дня, сжались в эти несколько мгновений. Для Артемиса и Жеребкинса все это было лишь вспышками света и размытыми движениями. Дворецки Элфи и Джульетта видели намного больше, будучи обучены как солдаты. Дворецки даже удалось встать со скамьи, что не принесло ему вообще никакой пользы.

Люк шаттла издал звук, будто пластиковая бутылка, на которую наступила нога великана и потом внезапно исчезла. Скорее показалось, что исчезла. На самом деле она просто отодралась титанической силой и была отброшена в небо. Люк, в конце концов, упал в шахту колокольни Площади Святого Марка, что вызвало немалый ужас в городе, особенно для художника, чей трос был разорван вращающимся люком и который упал с тридцатиметровой высоты на землю, на спину своего брата. Братья и так воевали друг с другом, и это не привнесло в их ситуацию ничего хорошего.