Атлантический рейс

Вода настолько спокойна и чиста, что даже на глубине метров в восемь видна стайка мелких медузок, спешащих под днище теплохода. А вот и акула – большущий толстомордый «бык». Сверху рыба похожа на тяжелый бомбардировщик; раскинув в стороны свои скошенные к хвосту широкие плавники-крылья, «бык» кружит в воде, подхватывая куски мяса. Около его носа, как звено истребителей сопровождения, носится тройка лоцманов, а на спине – пара больших прилипал. Ну, а снизу... Снизу действительно плавает несколько полуметровых рыб. Они совершенно не боятся «быка». Даже наоборот, как и лоцманы, рыбы крутятся около акульей головы, выхватывая чуть ли не из самой ее пасти кусочки мяса. У рыб серебристые, с синеватой спинкой тела, желтые плавнички. Что же это за рыбы? Раньше нам их видеть не приходилось.

– «Поводец»! – говорю я Валентину.

Тот быстро насаживает на крючок кусок мяса, и я бросаю «поводец» в воду. «Бык», уже подчистивший все обрезки, разинул пасть и... «Эй, погоди, толстомордый, это не для тебя!» Я оттаскиваю снасть в сторону от зубастой пасти и начинаю подергивать кусок мяса, привлекая внимание желтоперых рыб. Через несколько минут незнакомая рыба уже лежит на палубе. Интересной особенностью незнакомки является рот – он совершенно беззубый. Вместо зубов сверху и снизу на челюстях рыбы костистые подковообразные пластинки. Может быть, поэтому «беззубки» и плавают вместе с акулами? Тщательно осмотрев незнакомую рыбу, мы завернули ее в марлю и отправили в морозилку: кто знает – может, эта беззубая будет одним из ценнейших экспонатов нашего музея.

На этом наше знакомство с редкими обитателями океана не закончилось. Спустя несколько дней мы подняли на палубу рыбу, очень похожую на парусника, но с низким спинным плавником и с короткой, в виде кинжала верхней челюстью. У нее было широкое, почти белое тело и темно-фиолетовые плавники, желтые глаза и темная голова. Кто же это? Неужели копьеносец? Да, нам повезло: мы поймали копьеносца – редко встречающуюся рыбу. Нежно подхватив эту океанскую редкость, мы быстренько отнесли ее на препараторский стол.

Не успели мы прийти в себя после знакомства с таким редкостным обитателем открытых вод океана, как один из матросов выдернул из воды «поводец» с рыбьей головой; тело было начисто объедено акулами. Когда мы рассмотрели рыбу, то стали проклинать акул: они сожрали совершенно незнакомую нам рыбину. Плоская крутолобая голова, покрытая крупной чешуей, с большущими глазами и широким ртом, полным мелких зубов, давала нам основание предполагать, что в наших руках очень редкая рыба. И вот это-то ценнейшее для науки существо слопали акулы! А ведь на соседнем «поводце» бился крупный желтоперый тунец.

Нам не оставалось ничего другого, как заформалинить эту объеденную голову с испуганно разинутым ртом и ввалившимися от ужаса глазами.

Да, с редкими рыбами нам определенно не везет. Двумя дням позже после выборки одного из ярусов в наших руках оказалась еще одна совершенно неведомая рыба, не описанная ни в английских, ни в американских, ни во французских определителях. У нее почти метровое, цилиндрического сечения, черное тело, тупая голова с небольшими глазками, большой рот, вооруженный острыми, как иголки, зубами, а над глазами странной рыбы – по глубокому желобку.

Что это за рыба? Из каких океанских тайников выплыла она за своим последним обедом?

Виктор смотрит на рыбу счастливыми глазами, и я говорю, откладывая в сторону кипу определителей:

– Да, дружище, вот так и совершаются величайшие открытия: кто ищет, тот всегда найдет! Не так ли?

– Вот я об этом и думаю, – взволнованно произносит Виктор и ласково гладит рыбу по чешуйчатому боку.

– Если так, то рыба будет названа «Викторина», – замечает Юрий Торин, потрогав жесткий спинной плавник.

Мы еще долго сидели в лаборатории и рылись в определителях, но такой рыбы не находили. Пока мы путешествовали по книжным страницам, рыбу вместе с другими убрали в холодильную камеру. А мы сочинили сенсационную телеграмму в институт и отправились вздремнуть перед ужином: от вечного недосыпания у нас мучительно болели головы, и мы не упускали возможности хоть на час, хоть на десяток минут прилечь на койку.

В отличнейшем расположении духа поужинали – кок приготовил вкуснейшие рыбные котлеты.

– Может, добавки? – спросил он, заглядывая в салон.

– А что за рыба? – спросил я. – Парусник?

– Черт его знает, – ответил кок, почесав переносицу. – Такая черная. Она лежала около самой двери холодильной камеры. Ну, я и...

– «Викторина»! – завопил Жаров и, забыв о яблочном компоте, выскочил из салона.

Я с грустью посмотрел на матросов, уплетающих котлеты за обе щеки, и подал коку тарелку.

– Ну что ж, давай добавку, разбойник!

Но и это трагическое происшествие с диковинной рыбой, простодушно превращенной коком в самые обыкновенные, хотя и очень вкусные котлеты, не было последним в цепи волнующих событий и приключений, которыми изобиловал заключительный этап наших работ у берегов Африки.