Атлантида

Роксане еще повезло: будь на ней европейская одежда, холод сковал бы ее тело в считанные минуты. К счастью, у нее было эскимосское снаряжение, приобретенное мужем во время одной из предыдущих китобойных экспедиций. Под паркой ее одеяние состояло из длинной рубахи и штанов до колен, а ноги плотно облегали мягкие сапожки мехом внутрь, которые полагалось натягивать наподобие чулок. Сама же парка оставалась свободной, что помогало циркуляции тепла и препятствовало скоплению влаги под одеждой. На парку пошли шкуры белых полярных волков, а штаны и рубаху сшили из оленьих шкур.

Роксану сейчас больше всего заботило, как бы не сломать ногу или руку в этой круговерти и избежать обморожения, если удастся выбраться из переделки живой и невредимой. За тело она не волновалась, а вот за лицо беспокоилась. Стоило ей почувствовать малейшие признаки онемения кожи щек или носа, как она тут же принималась энергично растирать пораженное место, чтобы восстановить циркуляцию крови. Этому правилу Роксана следовала неукоснительно — особенно после того, как обморозились забывшие об осторожности шестеро членов экипажа. Двое из них потеряли пальцы на ногах, а один лишился ушей.

Благодарение богу, порывы ветра начали слабеть, шквал утратил первоначальную свирепость, да и идти сразу стало намного легче, чем за тот час, когда она брела наугад, полностью утратив ориентацию. Зловещий вой вьюги в ушах затих, сменившись бодрым похрустыванием фирна под ногами. Когда немного прояснилось, Роксана обнаружила, что стоит у подножия холма высотой около пятнадцати футов. Как и все остальные торосы, он образовался при сжатии и нагромождении паковых ледяных полей, но, в отличие от других, выглядел более пологим и доступным. Опустившись на четвереньки, Роксана поползла вверх по гладкому склону, то и дело соскальзывая вниз и теряя по два фута из каждых трех преодоленных.

Этот штурм отнял у нее последние силы. Сама не зная и не помня, как ей удалось добраться до вершины, полумертвая от усталости Роксана растянулась ничком на гребне. Сердце ее бешено колотилось, тело налилось свинцовой тяжестью, и она никак не могла отдышаться. Она понятия не имела, сколько провалялась на льду, прежде чем пульс пришел в норму, а дыхание восстановилось, но радовалась уже тому, что хотя бы глаза отдыхают от ветра пополам с ледяной крупой. Немного придя в себя, Роксана в который раз прокляла себя за несусветную глупость, из-за которой и попала в такое дурацкое положение. Без часов она совершенно потеряла ориентацию во времени и даже не представляла, как долго отсутствовала на борту «Паловерде» — китобоя, которым командовал ее муж.

Почти полгода назад, когда судно затерло льдами, Роксана, чтобы разогнать скуку, стала совершать ежедневные прогулки, предусмотрительно держась в виду корабля. Матросы тоже за ней присматривали, так что неприятностей никто не ожидал. Вот и сегодня с утра небеса синели бездонной и прозрачной, как хрусталь, лазурью, и Роксана беззаботно устремилась на очередную экскурсию. Но стоило ей отойти от «Паловерде» на несколько сот футов, как налетел ветер, по льду закрутилась поземка, корпус и мачты китобоя в считанные мгновения скрыла непроглядная белая пелена, и миссис Мендер с ужасом обнаружила, что заблудилась и не знает, куда идти.

Большинство китобоев придерживаются вековой традиции не брать в промысловые рейсы женщин. Однако далеко не все их жены покорно соглашались сидеть дома в одиночестве по три-четыре года, пока муж в плавании. Роксану Мендер тоже не прельщала перспектива коротать тысячи тоскливых часов в разлуке с любимым. Она была сильной, выносливой и целеустремленной женщиной, хотя и миниатюрной — едва пяти футов ростом и меньше сотни фунтов весом. Живые карие глаза, привлекательная внешность, веселый и неприхотливый нрав снискали жене капитана всеобщую симпатию. Миссис Мендер легко переносила тяготы и скуку затяжных рейсов и никогда не жаловалась на морскую болезнь. В своей крошечной каютке она родила сына, которого назвала Сэмюэлом, да и сейчас была на третьем месяце беременности, хотя пока еще не поставила мужа в известность об ожидающемся прибавлении семейства. С командой она моментально нашла общий язык, нескольких матросов научила читать, безотказно писала письма женам и родственникам членов экипажа и с готовностью брала на себя обязанности сестры милосердия, если на борту появлялись больные или раненые.