Атлантида и Древняя Русь

Море празднично сверкает. До берега – оцениваю расстояние – меньше мили. Сейчас, в штиль, я бы до берега доплыл, но в шторм…

И ещё вспоминаю, сколько здесь погибло кораблей в последнюю войну. Здесь была многомесячная морская битва за Малую Землю. А рядом на скалах Железного Мыса кладбище кораблей всех времён…

– Валера, знаешь, греки здесь, рядом, помещали Аид, царство мёртвых, – говорю я. – Одиссей ходил сюда…

– Одиссей? И я всегда считал, что он ходил где-то здесь, а не за тридевять морей.

12 июня

Мы вышли из Новороссийска, идём вдоль кавказского берега. Здесь проходили аргонавты.

Над нами низко пролетает самолёт, на мгновение закрывая солнце. Самолёт сворачивает к Анапскому аэропорту и с рокотом исчезает за горами.

Ведь тот Орёл своим видом с воздушною птицей не сходен…

В это время я читаю отрывок из «Аргонавтики», где описывается Орел, летевший терзать печень Прометея, коего видели проплывавшие в этих местах аргонавты.

Видели птицу они, как она в высоте с резким криком
Над кораблем пронеслась к облакам близко вечером.
Всё же Парус ладьи всколыхнула она, крыл задев дуновеньем…

Удивительная, однако, эта птица. Она и правда напоминает современный самолёт (или корабль пришельцев):

Ведь тот Орел своим видом с воздушною птицей не сходен,
Крылья его подобны гладким вёслам…

К тому же аргонавты, так же как и мы сейчас, полагаю, слышали рокот турбин при его посадке.

А потом невдалеке они услышали голос стонущий
Прометея, чью печень Орел вырывал…

«Аргонавтика». Перевод Г. Церетели

Мы проходим мимо Таманского полуострова – здесь Ясон добывал золотое руно, здесь целый год жил Одиссей у волшебницы Цирцеи, и здесь, где-то под нами, на глубине 100 метров, находится вход в пещеру Аида…

Я вглядываюсь в низкие пустынные берега Тамани… Тамань, загадочное место… Потом здесь располагалось канувшее в Лету русское Тмутараканское княжество. Вспоминаю имена правивших здесь князей и то, что некогда здесь слагал песни вещий Боян… А потом тут останавливался Лермонтов…

13 июня

Делаем бросок от Керченского пролива к Ялте. По правому борту красивейшие берега Ливадии. Мы видим скалу Парус, Ласточкино Гнездо. По левому борту, недалеко, проходит парусный барк «Товарищ», крупнейшее парусное судно Чёрного моря.

Лёгкий бриз. Мы поворачиваем в открытое море.

Я, потея, выполняю обязанности кока. Тем, кто наверху, на свежем ветру, хорошо, а мне приходится крутиться у плиты, в духоте.

Качает, качает, качает, качает…

Кормлю постоянно: борщ, каши, супы. Выясняется, что в море у всех просыпается необыкновенный аппетит. Команда поднимается из-за стола, цыкая зубом, надуваясь до состояния шарообразности. Под ними скрипит палуба, когда они выкатываются из кают-компании на свежий воздух. Меня же воротит от еды.

Валера Стрыгин говорит:

– Ты, – говорит, – ешь. Не хочется, а всё равно ешь. С пустым желудком знаешь как укачивает? Голова от мыслей тяжёлая, вот её и бросает из стороны в сторону – мозги взбалтываются, как гоголь-моголь. А поешь, чувствуешь себя устойчивее: центр тяжести в живот перемещается!

14 июня

День начался с прекрасной погоды. Сводку хорошей погоды передало нам и проходившее мимо болгарское судно.

Летние «Алкионовы дни», или, по-русски, «Русалии», семь дней перед летним солнцестоянием. Говорят, в алкионовы дни можно увидеть птицу Алконост, которая выводит своих птенцов на бреге моря. В эти дни, по поверью, стихают ветра (потому и регату устроили в сей срок, середина июня почитается самой спокойной). Вот мы и проверим, правду ли говорят легенды…

Погода испортилась неожиданно. Только что был почти полный штиль, яхта покачивалась, мы закидывали лески и вытаскивали бьющуюся серебристую ставридку. И вдруг край неба потемнел, быстро стала надвигаться обложившая весь горизонт туча.

В это время я читаю «Одиссею»:

Тёмную тучу тогда над судном нашим глубоким
Поднял Кронион, и вот потемнело широкое море.
Судно недолгое время бежало…

Мы зарифили паруса, а когда шквалом налетел ветер, попытались на маленьком штормовом стакселе уйти по грозовому фронту от бури. Но и стаксель пришлось через пару часов убрать.

Теперь наша яхта шла под одной мачтой. Массивная и широкая мачта изгибалась под ветром и грозила либо вылететь из шарнира (тогда поплавки катамарана, крепившиеся к мачте вантами, разломали бы все балки и связи), либо перевернуть катамаран.