Атлантида. Мир до потопа

У многих американских племен, особенно в Бразилии, муж должен захватить жену силой, подобно тому как мужчины из колена Вениаминова[110] похитили дочерей Шилоха на пиру или римляне похитили сабинянок. «Многие поколения Уэльса сохраняли древний обычай, по которому жених с друзьями, снаряженные и вооруженные так, как будто они собрались на войну, умыкали невесту. В Ирландии они даже метали копья в людей невесты, правда, с такого расстояния, чтобы не ранить никого, хотя иногда и случались несчастные случаи — так, когда лорд Хоаф потерял глаз, это происшествие положило конец этому странному пережитку древности»^{140}.

В Мексике свадьбой руководил священнослужитель. Он увещевает новобрачных сохранять мир и гармонию и связывает конец накидки мужа с подолом платья жены, окропляет их и заворачивает в покрывало с изображением скелета, «в знак того, что отныне только смерть сможет разлучить их»^{141}.

Жречество было хорошо организовано в Мексике и Перу. Священнослужители были не только жрецами, но и предсказателями. «Они включали новорожденных младенцев в религиозное сообщество, руководили их воспитанием и образованием, определяли, когда юноша должен поступить на службу к государству, освящали браки своим благословением, заботились о больных и присутствовали при смерти»^{142}. В Мексиканских храмах было 5000 жрецов. Они исповедовали и прощали грешников, устраивали праздники, руководили хором в церквях. Они жили, подчиняясь дисциплине, но могли жениться, они практиковали бичевание и пост, молились в положенные часы. Среди них были великие проповедники и экзорцисты. Были у них и монастыри, куда принимали женщин. Послушники обрезали волосы и приносили обет безбрачия, жили святой и благочестивой жизнью^{143}. Правитель был верховным жрецом религиозного ордена. Новый король входил в храм обнаженным, если не считать набедренной повязки, его четырежды окропляли освященной водой, после чего на него одевали мантию и он стоя на коленях приносил клятву хранить древнюю религию. После этого жрецы наставляли его в его царских обязанностях^{144}. Кроме постоянного жречества были монахи, которые жили в монастырях^{145}. Кортес рассказывал, что мексиканские жрецы были очень строгими в делах честности и целомудрия, любое ослушание наказывалось смертью. Они носили длинные белые одеяния и курили ладан^{146}. Первые плоды земли были предназначены^{147} богам. Жрецы Истма[111] клялись в вечном целомудрии.

Американские врачи практиковали кровопускание. Они делали больному кровопускание, так как верили, что злой дух, который причиняет ему страдания, выйдет вместе с кровью. В Европе кровопускание делали до недавнего времени, хотя изначальный предрассудок, из которого это выросло, был забыт, как и во многих других случаях.

Это хорошая возможность для философов поразмышлять над извращенностью человеческой природы и постоянством традиционных заблуждений. Суеверия одной эпохи становятся научным убеждением другой, сначала кровопусканием хотели изгнать злого духа, потом — излечить болезнь. Обычай, корни которого утеряны во тьме веков, существует в центре цивилизации и последствия его безвременно отправили в могилу миллионы людей. Доктор Санградо нашел бы объяснения своей профессии среди краснокожих Америки.

Фольклор. — М. Мюллер писал: «Не только одинаковые слова и обозначения мы находим в санскрите и готском языке; не только одинаковые имена Зевса в санскрите, латыни и германских языках; не только общее абстрактное обозначение Бога в Индии, Греции и Италии; но и сами истории, те «сказки», которые няньки до сих пор рассказывают почти теми же словами в Тюрингском лесу и норвежской деревне, и которые толпа ребятишек слушает под пипалами Индии — и эти истории тоже относятся к общему наследию индоевропейских народов, истоки которого уносят нас в далекое прошлое, когда не было в Европе еще ни одного грека и ни один индус не окунался в священные воды Ганга».

Общее происхождение может быть установлено между фольклором, сказками Америки и Старого света, точно так же как сходство между легендами Норвегии и Индии.

Тейлор рассказывает историю Центральной Америки о двух братьях, которые, отправляясь в опасную поездку в страну Ксибальба, где погиб их отец, посадили каждый по тростинке в центре дома их бабушки, чтобы она знала, живы ли они или погибли по тому, растет или завяло растение. О том же самом рассказывается в сказке братьев Гримм: два золотых ребенка пожелали увидеть мир и покинуть отца. Отец опечалился и спросил, как он будет получать вести от них. «Мы оставим тебе две золотые лилии и по ним ты узнаешь, как мы поживаем. Пока они свежи, мы целы и невредимы, но если они увянут, значит мы заболели и умерли». Гримм прослеживал ту же мысль и в индийских историях. М. Мюллер писал: «Это довольно странно, а та же идея в Индии, Германии и Центральной Америке еще необычнее».

Сравним следующие истории, которые мы напечатали в параллельных столбцах; одна из них принадлежит индейцам оджибвеям[112], другая — из Ирландии: