Атлантия

– Похоже, ты единственный человек в мире, у кого любимый цвет – коричневый, – как-то поддела меня Бэй.

– Такого просто не может быть, – ответила я. – Это противоречит теории вероятности.

– Ладно, может, ты и не единственная в мире, – сдалась сестренка, – но лично я не встречала никого, кто из всех цветов выбрал бы коричневый.

– Наверняка такие люди есть там, Наверху, – возразила я.

И Бэй не стала со мной спорить.

Итак, никакой записки – ни среди монет, ни в ракушке. Ну и где в таком случае гарантии того, что это все действительно передала мне сестра? Может, Майра просто-напросто пытается мною манипулировать?

Бóльшую часть монет я убираю, но несколько штук перекладываю в маленький кошелек, поскольку собираюсь завтра отправиться на Нижний рынок. От Бэй эти деньги или нет, но мне они пригодятся.

Потом я подношу ракушку к уху и слушаю звук ветра в ветвях деревьев. Говорят, что, когда люди Наверху находят на берегу ракушки, они стараются услышать в них звуки моря.

А я готова поклясться, что слышу в этой ракушке дыхание. Дыхание своей сестры.

Я сворачиваюсь калачиком на кровати и дышу в такт с Бэй. Именно под этот звук я засыпала каждую ночь. Наконец я чувствую, как проваливаюсь в сон, где свободно могу говорить своим настоящим голосом.

Глава 6

На следующий день в конце смены я невольно оказываюсь в компании рабочих, которые идут к ближайшей площади. Я пытаюсь ускользнуть, но Бьен замечает мой маневр.

– Меня переводят в «Комнату океана», – говорит она. – Не хочешь бросить за меня монетку в пруд желаний?

– Конечно брошу, – киваю я.

Мне совсем не хочется тратить монету практически на незнакомого человека, но отказаться было бы невежливо. Видимо, это такая традиция у здешних рабочих, а я хочу вписаться в их коллектив.

– Ты веришь в то, что монеты действительно могут принести кому-то удачу? – спрашивает Бьен, наблюдая за тем, как я бросаю в темный пруд маленький золотой диск.

Она испытующе смотрит на меня, словно ждет, что сейчас что-то произойдет.

– Ты способная и трудолюбивая, а эти качества даже лучше, чем простое везение.

– Твоя мама наверняка ответила бы точно так же, – улыбается Элинор, похлопывая меня по плечу.

– Так, значит, теперь нам разрешается говорить о маме Рио? – интересуется Бьен.

– Бьен, – пытается одернуть ее Элинор.

– Не понимаю, что тут такого. Если сама Рио не против… – бросает пробный шар Бьен и ждет моей реакции.

Я молчу. Меня уже не раз пытались задирать, особенно до того, как я поступила в школу при храме. Одноклассники в старой школе открыто насмехались надо мной из-за моего бесцветного голоса и необычно высокого роста. Еще тогда я поняла, что иногда, отвечая на вопрос, ты только играешь на руку тому, кто тебя задирает. Но разумеется, так бывает не всегда.

– Мне просто интересно: каково это – жить под одной крышей с человеком, перед которым все преклоняются, – говорит Бьен, и теперь я определенно слышу в ее голосе злобные нотки.

– Бьен, перестань, – просит Элинор. – Это жестоко.

– Мы не жили вместе с мамой, после того как ее избрали Верховной Жрицей, – объясняю я, хотя Бьен и без того об этом знает. Всем в Атлантии прекрасно известно, что глава церкви должен жить отдельно.

– А тебя это огорчало? – спрашивает она. – Наверное, было обидно, когда мама предпочла вам свою работу?

Я не понимаю, почему Бьен невзлюбила меня. Хотя, вообще-то, меня всегда дразнили из-за того, что я не такая, как все.

– Нам и в голову не приходило обижаться на маму, – отвечаю я.

– Ну и правильно, – наконец подает голос Элинор. Кажется, она порядком разозлилась на Бьен.

А та гнет свое:

– Ну ладно, не буду больше расспрашивать тебя о жизни вашей мамы. Гораздо интереснее узнать, как она умерла. Ты в курсе, кто ее убил?

Руки у меня непроизвольно сжимаются в кулаки, я готова сбить Бьен с ног, прижать к полу и силой заставить заткнуться. Я знаю, что могу это сделать, я сильнее физически, да и вообще сильнее, но… Одновременно я вдруг чувствую странное облегчение оттого, что Бьен произнесла это вслух: выходит, не только мы с Бэй допускали возможность убийства.

И все же мне приходится выждать пару секунд, чтобы восстановить контроль над своим голосом. Рядом со мной Элинор гневно выговаривает Бьен за ее бессердечие и кощунственные слова.

– Нет, не в курсе, – наконец говорю я. – Я не уверена, что маму вообще убили. У нее просто остановилось сердце.

– Хочешь, скажу, кто, по-моему, все это подстроил? – спрашивает Бьен.

Я не собираюсь кивать в ответ. Не доставлю ей такого удовольствия. Но если честно, я очень хочу знать, что об этом говорят и думают люди.

– Майра, вот кто! – выпаливает она.

На ее лице мелькает выражение какого-то извращенного удовольствия. Бьен нравится причинять мне боль. Интересно, она и с другими так же поступает? Я вроде как ничего подобного не замечала, но мы ведь с ней только недавно познакомились. Возможно, Бьен нравится мучить именно меня, но не исключено, что она просто по натуре садистка.

– Люди уверены, что Океанию убила ее собственная сестра, – говорит Бьен.

– Не все так думают, – возражает ей Элинор.