Атлас, составленный небом

– Как приятно и спокойно высоко в горах, – первой говорит Саша по прошествии получаса.

– Очень приятно, – соглашаемся все мы.

– Я все спрашиваю себя: почему же это просто фантазия?.. – разочарованно бормочет Эстер, мечтательно играя ивовым листком, вплетенным в ее кудри.

– Эх, – вздыхает Драгор и проводит рукой по своим волосам, похожим на гриву.

Синие глаза Татьяны скользят по нам. Слышно усталое дыхание Андрея, Полковник раскуривает трубку и протягивает Саше каплю прозрачной воды, каким-то чудом оказавшуюся на его ладони. Эстер записывает в своем дневнике: «Сегодня вечером у нас была коллективная фантазия. Это то же самое, как когда в темноту пустой бочки кладешь виноградину или закрываешь в шкафу лаванду, чтобы тьма не проделала Пустоты на твоем теплом джемпере».

Отметив конец записи точкой, Эстер оборачивает свою тетрадь запахом табака из трубки Полковника.

– Чтобы обложка не обтрепалась, – объяснила она, хотя никто ни о чем не спрашивал.

Скрип свода заглушает клокотание воды далекого источника. Глухие удары размашисто отсчитывают что-то над нашим домом без крыши. На границе между Градом и Предместьем уже звонко куют тяжелые обручи для того, чтоб опоясать ими мрак. Тонкие слои нежного и ароматного табачного дыма покрывают мебель, как белое полотно в доме, из которого все уехали.

Ил. 47. Макс А. Штайман. Метафизический пейзаж Мертвого моря с легендой в шести цветах. 1929. Масло, холст. 160х140. Еврейский музей, Франкфурт

Письмо с тщательно причесанными строчками

Когда почтальон Спиридон с трудом перешагнул через порог (чесночные зубчики мы подложили не только под телефон, но и под коврик перед дверью, надеясь таким способом воспрепятствовать проникновению в наш дом плохих вестей), мы уже поняли, что он не несет нам ничего хорошего. В руке он держал серый конверт, рот его был завязан смущенным узлом, ноги заплетались, как печальные ветки плюща, а в одном и другом глазу, это было прекрасно видно, он нес грусть пойманной бабочки. Да, мы все поняли, что это оно и есть, то самое. Оставалось только прочесть содержание письма и таким образом окончательно установить, что же все эти дни давало о себе знать таким тяжелым предчувствием.

В трещины на небе еще с утра начали забиваться мокрые облака, на вид нездоровые, даже гнилые. Солнечные часы упорно отказывались показывать время, хотя мы потратили немало сил в безуспешных попытках их починить. В доме было мало света, и Лунная банка начала блестеть и переливаться еще в полдень. Старая хитрость – заняться наблюдениями за природой вместо того, чтобы читать письмо, – сейчас уже сработать не могла. Драгор надорвал конверт и развернул бумагу, засыпанную черными буквами печатной машинки.

Да, в соответствии со статьей той и той такого-то и такого-то закона и ввиду того, что предусмотрено снести ваш квартал, потому что на этом месте будет построен деловой центр, великолепный, с широкими, просторными холлами и тропическими растениями, искусственными, но это совсем незаметно, что обеспечит сближение нашего города по уровню с мировыми центрами, и, таким образом, вам поэтому будет предоставлена квартира общей площадью, в корпусе таком-то, подъезд такой-то, этаж такой-то, между этажами такими-то, вид туда-то и туда-то, с современными сантехническими коммуникациями, с подключением к спутниковой антенне, центральным отоплением и еще лоджией, хорошо застекленной в интересах вашей безопасности, без права обжалования, срок тот и тот, датировано таким-то числом, зарегистрировано в канцелярии, подпись уполномоченного лица, место для печати, печать.

Центр, покинуть дом, подключение, срок, подпись, печать! Нас словно окатило волной слабости. У Саши закружилась голова. Подковник стиснул зубы. Печальный плющ распространялся, вытесняя воздух, и стало трудно дышать. Письмо выпало из рук Драгора. На миг мы понадеялись, что черные буквы осыплются с бумаги и достаточно будет подмести пол, как все забудется. Однако этого не случилось.

За окнами подъемные краны снова начали вспарывать стрелами небо. Оно закачалось. Одна из трещин с быстротой молнии устремилась в нашу сторону. На полпути она расширилась настолько, что, достигнув места над нашим домом, была уже полна мрачных облаков. В гостиной стало так темно, что почтальона Спиридона никто толком не расслышал.

– Некоторые уже переселяются.

– Переселяются? А куда? Неужели туда? Ведь в этих коробках нельзя разломать потолок, там не вырастишь персиковые бриллианты… – прошептала Эстер.

– Боюсь, что вам тоже придется, – повесил голову почтальон.

– Ни в коем случае, ни в коем случае! Я читал, что трубы отопления там сделаны из флейт, площадь поверхности окна не может превышать одной седьмой части от поверхности пола, а вода попадает в квартиру уже мертвой, а небо там слишком близко для того, чтобы поверить, что оно настоящее. Ни в коем случае! – закричал Богомил вместо всех нас.