Атлас, составленный небом

– Сделать из толстого картона переплет для заполненных и незаполненных карт, которые не представляют ни небо, ни землю. На переплете написать торжественными буквами «АТЛАС», а на первой странице тот текст, который содержится в последнем, пятьдесят втором, комментарии².

– Посмотреть, чтобы все покинули дом, и если потребуется, пересчитать друг друга, и даже не один раз.

– Взять с собой для украшения и на счастье каждому по одному цветку Счастливки.

1 Битва

Всю ночь мы по очереди шутили. Смех собирала самая внимательная из всех нас Молчаливая Татьяна. Она привыкла иметь дело с песнями, и ей было хорошо известно, как обращаются с такого рода нежной материей. Наполненные шарики она тут же привязывала к сундуку с элементарной Тяжестью. Большой сундук поддавался с трудом, он сварливо скрипел, упрямо не хотел отделяться от пола, дрожал от бешенства, упорно сопротивлялся легкости; но и мы не отступали. Замахиваясь на него все более веселыми шутками, мы поднимали все более воздушные волны смеха. И наконец, когда восьмой шарик был наполнен до самой завязки, сундук сдался и немного приподнялся, совсем чуть-чуть, но уже этого было достаточно для того, чтобы подтащить под него небольшой сквозняк.

2 Если постоянно плыть в одну сторону, то вернешься в гавань, из которой отправился в путь, с другой стороны

Atlas speculi sive tabulae orbis neque terrae neque caeli[3].

Ил. 49. Неизвестный автор. Портрет Жоакина Алмейды де Круша в молодости. 1552. Масло, холст. 60х40. Галерея Нуньо Гонсалеса, Лиссабон

Прощальная песня молчаливой Татьяны

Мы выходим из синего шара нашего сна, шагаем сквозь удаляющееся утро, проносим свои шкуры сквозь цвета запаха, беремся за руки, ведем друг друга в даль полудня. Там, обходя стороной тени кубистских зданий, оставляем за собой скрип колес и слова разговора.

Ил. 50. Ситуационная карта неба над нашим домом непосредственно перед отправлением в путь. 1992. Астрономичекая обсерватория, Белград

Одна счастливка в волосах и одна счастливка в петлице

Таня уже спела прощальную песню, однако, пока почтальон Спиридон помогал нам вынести все вещи, перечисленные в списке переселения, ее голос продолжал витать по дому без крыши. Более того, даже когда гостиная осталась полностью пустой, Татьянина песня вела себя так, будто все предметы продолжали оставаться на своих местах. Заключительная строка, быстро-быстро взмахивая крыльями, обогнула отсутствующий шкаф с яблоками, поднялась на отсутствующий шкаф с айвой, а затем взлетела на отсутствующий стол. На мгновение послышалось, как бьется взволнованное сердце песни, а потом настала тишина. Пришел час отправляться в путь.

Оглядываясь по сторонам, вслух пересчитывая друг друга, припоминая, не забыли ли чего-нибудь, снова собираясь и пересчитывая друг друга, оказались мы перед дверьми. Протирая глаза, засоренные слезами, первой вышла она. Сразу же после этого во дворе оказался и я. Все Пустоты были на своде, и все мы восьмеро выглядели сейчас как двое.

Спиридон уже выкатил тачку на дорогу. У ворот мы простились. Мне он крепко пожал руку, а ее поцеловал в щеку. Некоторое время мы смотрели ему вслед, пока он медленно шел по улице, неся аквариум с Лунными рыбками. Рыбки пускали серебряные пузырьки.

Мы скользнули вниз по дороге. Она шла рядом со мной, а я, толкая тачку с вещами, совсем как в песне, рассыпал по сторонам скрип колес. Да, именно так мы и шли, обходя стороной тени кубистских зданий.

На первом перекрестке мы остановились. Русло улицы здесь разделялось на три ветки. Полдень, набирая все большую силу, тек вдоль уже покинутых домов, между остатками берега из земли и берега из неба.

– Куда? – спросил я сам себя.

– По карте, – ответила она и взяла со сложенных на тачку вещей «Атлас».

Я молча смотрел, как она развязывает красную ленточку и открывает папку.

– Думаешь, карта точно составлена? – спросил, как всегда подозрительный, Полковник.

– Конечно, мы же сами делали ее для себя, – ответила Люсильда.

– Где кларнет? – прошептал Богомил. – На распутье всегда хорошо что-нибудь сыграть, распутать дороги.

– Подожди чуть-чуть, уберу волосы с ушей, – улыбнулась Саша.

– Вот по этой дороге, – показал Андрей на ту улицу, где было меньше всего теней.

– Счастливо, – дотронулась Эстер до невидимого цветка Счастливки в петлице моего пальто.

– Счастливо, и в путь, – сказал Драгор и дотронулся до цветка Счастливки в ее волосах.

Ветер запутался в шали Молчаливой Татьяны. Муслиновый шелк надулся, как парус. Одна из вышитых золотом горлиц вспорхнула и прощебетала венок вокруг ее и моей головы:

– Выше мелководья подушек, глубже снов, сквозь голубое, в бумажной ладье…