Атмор Холл

Я обернулась и увидела старого Даниэля, давнишнего садовника и сторожа Атмора, который наблюдал за мной из-за угла часовни, и его старческое морщинистое лицо излучало такое доброжелательство, что я остолбенела. В течение всего года, когда я жила с Джастином, старик никогда не проявлял любви ко мне. Он считал меня незванной выскочкой и определенно не подходящей для того, чтобы быть хозяйкой Атмора. Он питал гораздо более теплые чувства к Алисии Дейвен, которая, по его мнению, была настоящей английской леди, независимо от того, в каких рискованных эскападах она была замешана. Он научил меня тому, как много прощается рожденному в пурпуре и как мало — такому аутсайдеру, как я. И все же он был передо мной, ковылял мне навстречу с таким приветливым видом, как будто на свете не было никого, кого бы он хотел видеть больше, чем меня.

В смятении от того, что меня обнаружили, я подождала, пока он подойдет, чтобы поговорить. Он сразу же взял мою руку и держал в своей костлявой руке с уже навсегда запачканными землей пальцами, как будто умолял о чем-то. Его выцветшие глаза, окруженные старческими морщинами, смотрели на меня, как будто старались передать мне какое-то очень важное послание.

Но все, что он бормотал с придыханием, было:

— Вы вернулись, мисс Ева, вы вернулись!

Я с трудом высвободила руку из его сухого пожатия и чувствовала себя более чем неловко. Он не любил меня и все же приветствовал самым сентиментальным образом, как будто был не совсем в своем уме. Внезапно я осознала уединенность этих руин в тенистой зелени деревьев.

— Я здесь только для того, чтобы повидать мисс Мэгги, — сказала я ему. — Я не останусь в Атморе.

Казалось, ему все равно, приехала или уезжаю я из Атмора, если я только останусь и поговорю с ним здесь.

— Вы помните шахматы? — спросил он так настойчиво и значительно, как будто хотел поведать мне что-то, имеющее государственное значение. — Вы помните прекрасные шахматные фигуры в Фигурном саду, мисс?

В смятении я смогла только кивнуть: сад с гигантскими шахматными фигурами из подстриженных тисовых деревьев был одной из достопримечательностей Атмора, а старый Даниэль тщательно соблюдал традицию, из года в год подстригая тис так, чтобы шахматные фигуры были безупречны.

— Конечно, я помню, — сказала я.

Его выцветшие глаза уставились на меня, не мигая, а губы тряслись, как будто он собирался что-то сказать. Вдруг до меня дошло, что он чем-то напуган.

— Следующий ход — ход туры, — сказал он заговорщицким тоном. — Ход туры! Не забудьте об этом, мисс Ева. Не забудьте о том, что старый Даниэль рассказал вам о ходе туры и что королю лучше бы поостеречься.

Я пыталась успокоить его обещанием.

— Если ты говоришь так, я буду помнить, — сказала я, стараясь ускользнуть от его дикого взгляда и от его попыток снова завладеть моей рукой.

Высокий голос мисс Дэвис доносился до нас все громче и громче по мере приближения группы. Я не хотела бы остаться и увидеть, как чужие люди топчутся на месте, которое когда-то принадлежало мне. В конце концов, у меня есть мои фотографии, и я поспешно попрощалась со стариком и побежала через лес тем путем, которым пришла. Теперь пусть мисс Девис возится с ним и выясняет, что его тревожит. Она должна знать, как с ним обращаться, если он действительно сошел с ума за последние два года.

День был холодным, и, несмотря на то, что я возвращалась к дому очень быстро, я была рада, что надела непромокаемую теплую куртку для защиты от английского холода и дождя. Я снова подняла воротник — это был единственный маскарад, который я могла себе позволить, — и бесцельно пошла вдоль боковой террасы. Из-за странной настойчивости в словах старого Даниэля мне захотелось снова увидеть Фигурный сад. Я прошла мимо высоких французских окон Красной гостиной, осмелившись взглянуть на них лишь один раз, и ступила на узкую полоску пологой лужайки позади дома.

У подножия травянистого склона начинался викторианский сад из подстриженных тисовых деревьев, о котором старый Даниэль заботился почти всю свою жизнь. Каждая геометрическая фигура была подстрижена в точном соответствии с образцом, который он сохранил с далекого прошлого. Это было любопытное произведение искусства, и, тем не менее, мне никогда не нравился этот сад. Мэгги до смешного гордилась им, но для Джастина он был некоторым чудачеством, чем-то вроде викторианской безделушки. И хотя он возражал против больших затрат рабочего времени, необходимых для поддержания его в порядке, тем не менее, терпел сад как достопримечательность Атмора и знал, что если бы все это прекратилось, то это разбило бы сердце старого Даниэля. Итак, из года в год сад возрождался благодаря фантастической способности к росту, свойственной тису. Для меня даже теперь было что-то отталкивающее в этих темных, неподвижных фигурах, застывших в своей бесконечной игре.

Шахматная доска из зелени простиралась передо мной позади дома, широкая и глубокая, с этими шахматами, воспроизведенными самым тщательным образом, от короля и королевы до последней пешки — все занятые игрой и уже втянутые в игру.