Атмосфера

Значит – я так понимаю – сотрудничать со следствием вы не намерены и полагаете, что в этом не столичном городе управу на вас никто не найдет. Хорошо. В таком случае, к вам будут применены строжайшие формы содержания. Камера в КПЗ для таких как вы – излишняя роскошь. Вас изолируют в подвале. Здание, как вы видите – совсем старое. Подвальная сырость, да чего там – сырость. Там пол на несколько сантиметров водой залит. Мебель отсутствует. Да и какая может быть меблировка в подвале. Диагнозы: воспаление легких и начальная стадия туберкулеза – эти не сломанные ребра и синяки. За эти диагнозы милиция ответственности не несет. Ваша простуда – ваша глупость. Даю вам время подумать. Скажем минуту. Ефимов указал на настенные часы с секундной стрелкой.

К его удивлению Мадьяров до этого ни на что не реагировавший, к часам внимание проявил. Через тридцать секунд он заявил – меня нельзя изолировать, если что-нибудь случиться я должен быть поблизости. Официанта Эдуарда я уже проворонил и до сих пор в себя прихожу.

Так – сказал Ефимов – значит вы знали, что ему угрожала какая-то опасность, почему же вы не сообщили властям?

Вы бы не поверили – уверенно ответил Мадьяров – тогда мне тоже не верили, пока не стало поздно.

Ага – давайте поподробнее с самого начала. Сперва о том, когда вам в первый раз ошибочно не поверили, а потом вернемся в наши дни и в наш город.

Понимаете – неожиданно всполошился Мадьяров и стал даже похож на нормального, просто сильно обеспокоенного человека – у меня нет доказательств: и сейчас нет и тогда не было. В прошлый раз я не только сообщил о своих подозрениях властям, я был очень настойчив, требовал принятия мер. И чем все это закончилось?

И чем же?

Клиникой нервозов – горячо выкрикнул Мадьяров. Пока меня там продержали, все было кончено и он за свои преступления никакого наказания не понес. Осторожный, сволочь. Не подберешься. Вот с тех самый пор я и боюсь. Да, честно признаюсь мне очень страшно и за себя и за других людей. Когда меня в клинике подлечили и успокоили, я очень долго спокойным оставался. Даже когда искал его, даже когда показалось, что нашел. А потом пропал этот ваш официант и все началось сначала. И я боюсь, опять боюсь. Вы сочтете меня ненормальным – понимаю. Но уверяю вас – он гораздо ненормальнее меня. Просто он умеет лучше прятаться. Отсиживается дома, не общается с людьми. А когда ненадолго высовывается, держит себя в руках. Иначе от ваших горожан и половины бы уже не осталось, ему ведь кругом враги мерещатся, а уж если, как ваши глупцы вблизи дома отметились, это уж конец. Он бы всех подряд в свой дом затягивал и ни кого наружу не выпускал. О, в его домах да при его умениях, горы человеческих тел разместиться могут и их ни в жизнь не найдешь. Я – то прежде, чем в дурдоме побывал, считался вполне заслуживающим доверия гражданином и добился у властей ммм негласного осмотра его дома. Нашелся один капитан – поверил мне. Дом тогда у него был – не нынешняя махина. По паре больших комнат вверху и внизу, да подвал под всем домом в человеческий рост. Так вот – мы ничего не нашли! То есть мы обнаружили стенды какого-то навесного оборудования овальной формы, вокруг них зеркала, отражающей поверхностью наружу, да мотор, по виду очень мощный. Но ни одного человека. Хотя я мог поклясться, что в его дом входили один за другим шесть человек, шесть! И назад никто не вышел. Друг мой, да! там у него канул. Юрка. Посетитель под номером два. А номером один – была девушка друга.

Вот скажите, и куда он их всех подевал? Мы и собак служебных с собой приводили, думали, может какой скрытый лаз из дома ведет или просто есть ниша хитрая – схрон. Нет, ничего собаки не нашли, а вели себя странно, то волчком вертелись, то к стенам жались и выли.

Вы, господин милиционер желали знать, все что я знаю Я все рассказал. А теперь пожалуйста, хотите в подвал сажайте, хотите в дурдом везите – мне все одно. Только я вам так скажу. Пока вы не знали, какая зараза в вашем городе поселилась – ни при чем были. Теперь вы знаете. Когда человек спрашивает – он обязан ответственность за полученные сведения на себя взвалить. Вы готовы?

Ефимов легко улыбнулся. Я вас внимательно выслушал и не перебил ни разу, хотя у меня были вопросы. Вы не разу не назвали этого страшного преступника по имени.

Неужели непонятно? Крафт это, Сергей Оттович.

Мне догадываться не положено. Скажите, вы господина Крафта откуда знаете? Где познакомились?

Преподавателем он моим был в физтехе, но недолго. Меня болтало тогда, то в учебу, то в музыку. А в итоге классическая история про двух зайцев – и корочек о высшем образовании нет, и имя мое музыкальное, небось и не вспомнит никто.

Так вы его еще студентом во всяких грехах подозревать начали?

Нет, позже мы встретились, неожиданно и далеко от Москвы, лет десять уже прошло, не меньше, но я его сразу вспомнил.

Ясно, а как он в первый раз попал под ваше подозрение?