Атмосфера

Ерофеев пробыл в капитанском кабинете полный час. Первые минут пятьдесят говорил один Ерофеев. В начале первых десяти минут Ефимов совершенно неначальственным жестом обеими руками схватился за голову и почти до конца разговора ее не отпускал. Он не перебивал сержанта, не задавал вопросы, лишь когда Ерофеев замолчал, спросил – все? С тобой разбираться сейчас некогда, дисциплинарное наказание, комбинатор, получишь, даже не сомневайся. А сейчас надо решить, что делать дальше. Скажи, откуда у тебя уверенность такая, что именно немец людей убивает? Может ты не все рассказал, про запас чего оставил, может все же желаешь героем одиночкой сделаться?

Нет, я просто… ну кажется мне так.

Нет, Ерофеев, ты все-таки с дуба рухнул. Ты – сержант, говоришь мне – майору, что тебе так кажется? Ты вообще в своем уме? Ладно, хорошо, кроме «кажется» еще что-нибудь есть?

Нет.

Уверен?

Я все рассказал.

Ефимов встал с места, покружил по небольшому кабинету, выглянул в грязноватое окно и неожиданно раздавил окурок в земле цветочного горшка, прямо рядом с деревенеющем снизу стволом колючими лепешками торчащими в разные стороны кактуса.

Значит так Ерофеев, слушай мою команду – отдых отменяется, поедешь с нарядом к Мадьярову, прямо сейчас – будем брать. И никаких возражений, понял? И добавил не совсем понятную сержанту фразу – да и черт с ним с мэром. То же мне – начальство!

Через полтора часа Ерофеев снова находился в кабинете майора, но на этот раз присесть ему не предложили.

Ну вот, а ты, говоришь, немец – рычал Ефимов с совершенно зверским лицом. Нет, сержант, честные люди в бега не кидаются. Дома засаду?

Да.

Патруль на улице?

Так точно.

В ресторане?

Были, также в трех продовольственных магазинах, в кинотеатре, на станции, в парикмахерской, в общем – везде. Продавцы, официанты, стукачи, ну в общем весь наш контингент – все предупреждены. Фотографию нашли – ксерокс делают. Сейчас раздадим.

Ну, что ж… Это мы еще поглядим… Книжный червь – говоришь, так тебя разэдак. А ты чего стоишь? Иди – ищи. Да, и скажи в дежурке, пусть вызовут всех. Всех – понял? И пускай все включаются в поиск. Все. Свободен!

На следующее утро серый от бессонницы Ерофеев снова сидел в кресле перед Ефимовым. Только что прошло совещание, на котором Ефимов координировал действия отдельных групп. После него вызвал Ерофеева.

Было заметно, что Ефимов в какой-то степени сменил гнев на милость и замученному Ерофееву кроме кресла, был даже предложен кофе.

Ерофеев пил кофе и молчал. Он хорошо знал подобное бессонное, полубессознательное состояние. Когда мозг устает и работа разума отступает на второй план, на поверхность всплывает, в другое время не имеющая доступа информация подсознания. Вот и сейчас он вдруг подумал – а почему мы, собственно говоря решили, что Мадьяров сбежал? Самое просто объяснения его исчезновения как раз совсем другое – он пропал также, как Эдик и тетя Нюша. А пропал при нашем нынешнем гибельном раскладе – это значит убит. Такое объяснение, по крайней мере, вполне укладывается в мою немецкую версию.

Ерофеев поставил пустую чашку на краешек начальственного стола стола. Сказал серьезно. Мадьярова тоже могли убить.

Я гляжу – ты упрямо гнешь свое – с ходу рассердился Ефимов. И я тебе в какой уж раз отвечаю – нет, не получается! Ребята нашли свидетеля, чуешь? Мадьярова видели уходящим из города. Пешком. На плече здоровая дорожная сумка. По времени судя, ушел он сразу же после разговора с тобой. Видимо учуял твою подозрительность. С хозяйкой расплатился, оговоря квартплату на ближайшие два месяца, с тем и попрощался. Понял?

…

Теперь у нас только один подозреваемый. Как только мы его найдем – дело будет закрыто. Сейчас договариваемся с соседними участками и с армейскими – будем прочесывать окрестности. На обе лесные заимки и на озеро я людей уже послал. Сейчас – это уже дело времени. Никак этому хлюбавому в лесу не выжить. Да и на улице не месяц май. А он именно это и собирается делать. Если бы он уехать захотел – со станции уехал бы или на попутке с шоссе. Ведь мы же за ним еще не гонялись. Но свидетель его потому и запомнил хорошо, что он с баулом своим под дождиком, да по грязи в своих полу ботиночках в сторону леса чапал. Не очень то у нас принято с чемоданами и дорожными сумками в лес ходить. Понял? А теперь скажи мне Ерофеев, что это означает, что этот книжный червь решил в лесу поселиться. Молчишь? Так я тебе скажу. А значит это, что у Мадьярова здесь, в нашем городе еще какие-то дела остались. А если учесть, что люди именно по его милости пропадали, а других вариантов, по моему у нас не осталось, значит в лесу он не просто так отсиживаться собирается, а собирается он от туда время от времени выходить и еще кого-то из наших испарять. Вот так. А ты Ерофеев все из головы повыкидывай. Сейчас ступай домой и часика три поспи. Потом бодрый и энергичный назад вертайся… И больше себя не ругай. Тут такие дела, кто угодно ошибиться мог.

* * *