Атмосфера

Может и долбанулся – сговорчиво согласился Мадьяров – только чтобы чувствовать боль в обоих ушах и в носу, нужно было тебя со всех сторон одинаково ударить. Нет, парень – у тебя самая настоящая кессоновая болезнь и никто, кроме Крафта не скажет, насколько серьезно ты болен. Насколько я знаю – заболевание развивается, обычно в течении часа, а иногда – и сразу, как у тебя – значит – вышло не слабо. Дошло, наконец?

Вован чувствовал себя еще хуже. Мадьяров быстро осмотрел его с помощью доставленного фонарика, задержал взгляд на огромном, начинающем проявляться синяке на правом плече, потом на синюшной коже, на здоровущем животе и толстых кулаках, выглядывающих из-под куртки и сердито объявил – а тебе парень, туда даже близко подходить нельзя было!

Потому что он у нас толстая булочка – все-таки брякнул автоматически Федор и в этот раз, даже не подозревая об этом, оказался совершенно прав.

Нелль, плохо. Быстро, машину, подгони ее к калитке, что б не переводить детей через дорогу, они у нас того и гляди в обмороки валиться начнут. Беги, живей! Нелли схватила фонарь, но все равно на каждом шагу спотыкаясь, унеслась.

Мадьяров поднял Вовона, Поленька на всякий случай подставила руки Феденьке. На которые он, разумеется, и не подумал опереться. Они осторожно пробирались по искореженному залу, по каменным и металлическим обломкам, и облачное низкое небо чуть светлее окружающего воздуха, подглядывало за ними в лишенный крыши особняк.

А сам, лишенный головы дом, не поддавшийся ранее ни времени, ни ненастьем, казалось, дивился вмиг развороченной крыше и заново выбитым окнам, как человек – зубам. Дом давил на уходящих, обжимая сохранившимися стенами и уныло корил – эх, люди…

Мадьярову пришлось оставить Вовона у входа и сбегать за рюкзаком. Парень на ногах не устоял, молча сполз по каменной кладке вниз. Толи испугавшись, глядя на друга, то ли время пришло, хуже стало и Федору. Несколько последних шагов до машины, ребят, с помощью Нелли, бросившейся навстречу, почти пронесли на руках.

На Вербной светились уже окошки домов, если бы дело было летом, люди, наверное, уже сбежались бы. Где-то вдалеке пела сирена.

В машине вдоволь напсиховавшуюся Нелли оставили силы и она тихонько отключилась. Мадьярову пришлось снова вылезти наружу и перетащить ее на пассажирское сидение. Щелкнул ремень безопасности. На улице застучали двери. Наконец, Мадьяров приземлился за руль и сразу втопил педаль газа в пол. Прокрутились и полетели назад первые камушки гравия и машина в секунды набрав обороты, понесла своих злосчастных пассажиров прочь от страшного места. На заднем сиденье, глядя в безвольно мотающийся затылок подруги, прижимая к себе обоих детей и дрожа от ужаса, беззвучно плакала Поленька.

Машина вылетела и города и понеслась по набережной по дальнему его радиусу. В нужном месте послушно сползла с бетонки и Мадьярову удалось проехать еще пару десятков метров, прежде, чем она забуксовала, но они все-таки почти дотянули. Впереди, метрах в тридцати грозно темнел холодной синевой Белоомут. Мадьяров выключил зажигание, оставив фары светить и не очень нежно потряс Нелли за плечо. Нелль, очнись. Как ты? Позвони в больницу – скажи им главное слово – кессон, потом Ефимову и пусть его люди не мешают. Хотя Ефимов и так знает, небось вызвали, на весь ведь город рвануло.

Он повернулся к заднему сиденью. Ребята, глядим бодрей. И следом «обрадовал» – вы сейчас оба полезете в омут! Какие тут шутки. Оденем вас в утепленные гидрокостюмы. Пока будем их натягивать, я все объясню.

Олег, какой омут, их и так обоих от холода колотит – у Поленьки дрожал голос – давай лучше все-таки свезем их в больницу. Там врачи, они помогут.

Поленька, не спорь. Врачи помогли бы, если бы в их распоряжении была барокамера. Я специально узнавала – никакого похожего оборудования в городе нет – подала голос Нелли. Поленька, делай, как он говорит.

Мадьяров стоял у широко распахнутой задней дверцы, натягивая на Вована причиндалы для погружения. Изнутри ему помогала Поленька. Работали осторожно, но больное плечо все-таки задели. Глухой стон всегда молчаливого парня резанул взрослых по сердцу. Нелли в это время объяснялась с врачами, а Мадьяров объяснял.

Возьметесь покрепче за канат. Его как раз хватит до дна – мы промеряли. Спуститесь и резко дернете один раз – я засеку время. Погружаться будите не в самый омут, в стороне, но все равно держитесь обеими руками и страховочные тросики не отстегивайте – может закрутить. Если все-таки сорвет и канат потеряете, а воронка затянет, не дергайтесь, опускайтесь до дна – там тяги почти нет, постарайтесь по дну взять подальше в бок и выныривайте – начнем сначала. Если погружение пройдет без приключений, продолжайте держаться за канат. На нем завязаны узлы. Я останусь здесь с часами. Как только дерну за канат, медленно поднимаетесь до следующего узла, зацепитесь за него страховочными тросиками и висите – ждите следующего толчка. Мадьяров объяснял толково обыденным голосом, как будто каждый день загружал детей опускаться в омут. Да и не лето уже.