АТОМ

Егор в это время наоборот был полевым игроком, но уже почти год как выносил мне мозг – хочу встать в ворота. Мне эта идея не нравилась, поскольку я подозревал, что он просто хочет, как и большинство мальчишек, из-за вратарской формы и при этом бегать поменьше. Но тут, когда Рома отказался стоять в воротах, просьба Егора как-то и Фирсычу понравилась. Тот передал Ромины щитки и предложил попробовать. Ну как говорится попытка не пытка – пусть ребенок все попробует. А вдруг получится.

К нашему всеобщему удивлению, как Фирсыча так и родителей, Егор не просто покатился в больших вратарских щитках, а чувствовал себя, будто он всю жизнь в них играл. Данила, старший сын Фирсыча будучи вратарем и на пять лет старше Егора, показал последнему основные базовые движения вратаря. Когда Егор встал в ворота – даже у меня отпали сомнения – он был рожден для ворот. Через неделю на турнире, Егора признали лучшим вратарем и дали памятный подарок – хоккейную сумку, точно такую же, как лучшему игроку турнира – Давиду Романову. Фирсыч, как ребенок бегал по ФОКу и всем говорил – у меня есть вратарь 2006 года! Вратарь в детской команде – половина дела, особенно если это хороший вратарь.

Приятно было слышать и слушать от других родителей похвалу в адрес сына, но в то же время как-то неловко. Собственный отец, получается, не верил в сына и не давал ему шанса попробовать тому вратарство, а тут такое дело оказалось. В общем я смирился с тем, что Ег переквалифицировался в воротчика и купил комплект вратарской формы.

Радости ребенка не было границ – своя новенькая форма! Мечта любого хоккеиста. Но это была одна сторона медали – радость и признание вратарских заслуг и новая форма.

С другой стороны, буквально через пару тренировок стало понятно – тренировать вратаря некому особо. Поэтому, он стоит, как расстрельная мишень, в воротах и ничему особо не учится. Gервым делом мы поехали в Торпедо. Егор уже был в составе в качестве нападающего, а теперь мы заявились как вратарь. Эдуард Петрович не сильно расстроился от «перекраски» Егора. На тренировках команды вратари выполняли всю ту же роль расстрельной растяжки в воротах. Но были по утрам, два раза в неделю, в 6.00 вратарские тренировки. На них собирались вратари со всей области и города, кто хотел и мог себе это позволить.

Мы вставали в 4:30 утра и выезжали не позднее 5:00 из дома, чтоб к 5:45 быть в Коноваленко на Автозаводе. 15 минут на переодевание, и ребенка в полусонном состоянии выпроваживал на лед – иди тренируйся вратарь. Хотел – получи. Из дома выходили, сын ложился в машину и всю дорогу до стадиона спал. Пока переодевался, приходил в себя и полусонным шел на тренировку. Тренировки начинались Мышкиным и Воробьевым вдвоем параллельно: младшая группа и старшие ребята. Когда случалось, что Мышкин отсутствовал, Воробьев проводил один тренировку для всех возрастов. Обычно было человек 15-20 минимум. Понятное дело, о качестве речи не было. Минут пятнадцать уходило только на объяснение задания и демонстрацию. За час тренировки ребята успевали, в лучшем случае, половину упражнений из всех, что раздавали на круг. Ошибки поправляли, но не у всех.

Тем не менее халтурщиков практически не было. Не стоило подниматься в такую рань, чтобы на льду ерундой заниматься.

Сначала тренировки Егору нравились, и он с удовольствием на них ходил. Но что такое семилетнему ребенку вставать в 4.30 утра, пусть и два раза в неделю, ехать на тренировку, а потом к 8.30 еще в школу? Это труд. Огромный труд для маленького человека. Хорошо, что в лицее с пониманием относились к его занятиям.

Конечно можно считать, что я издевался над ребенком, таская его по утренним тренировкам, а потом еще на вечерние. Да, в таком режиме мы жили несколько лет. Попыток свернуть с колеи было не мало. Егор, как и все дети, хитрил и любил сачкануть при возможности. Но все-таки это был его выбор и достаточно было ему об этом напомнить, как он встраивался в рабочую струю.

Был однажды такой случай. Егор решил приболеть и пропустить утреннюю тренировку. С вечера начал покашливать и мерить температуру. Утром у него была температура 38,5.

–Егор, – померив температуру, объяснил я ему. – Смотри, организм так устроен, что, если ты дашь ему возможность болеть, это может войти в привычку. Твой организм должен знать, что ему нельзя болеть и подводить тебя, ведь когда он болеет, ты все равно идешь на тренировку и тренируешься с температурой, больной. Тогда, в следующий раз, твое тело не захочет болеть и подводить тебя. Поэтому, ты сейчас встаешь и идешь на тренировку.

К вечеру температуры уже не было. Кто скажет, что это садистские методы, возможно прав. Это беспощадное отношение к себе и к своим детям. Если кто считает, что у меня нет чувств и совести – это не так. Мое сердце разрывалось от страдания, когда я так поступил. Мой любимый мальчик шел с температурой на лед, у него текли слезы, он просил «папа я не хочу, не надо» и думаете это было легко? Нет. Это невыносимо. Это жестоко. Но, если ты выбрал путь в большой спорт, по-другому нельзя.