Атом (Atom)

– Я выудила книгу жуков этого джентльмена, – говорит Мэдди, когда Атом ныряет в машину. Туров сидит сзади с видом осаждённой крепости. Мэдди выводит экран на замутнённое дождём лобовое стекло. – Она называется «Холостая Мать, Посмотри на Меня».

Атом проматывает текст, читает, пока они трогаются.

«Бдительное дитя может сказать тебе, что жизнь съёживается, как низкий остров. Организованная религия прибавила Иисуса к пищевым группам. Обязанность обладать деньгами, вынужденные цветы договорённостей, имитация споров, консервированные выстрелы, суровый яд судебных разбирательств, бесплодная попытка западной культуры зачесать волосы на лысину – вот написанная кровью и английскими буквами хромота человечества. Род человеческий держит в руках порог вдохновения, дабы его не захватило остроумие».

– За нами хвост, – говорит Атом.

«Амбиции появляются там, где я сторожу их. Абсурдно верить, что природа разрушает нравственность подобно тому, как мы не годимся для того, чтобы судить суетливые существа в наших стенах. Они чужие нам, и какова будет мера их величия или безрассудства? Насекомые не одеваются. Они корчатся и дрожат, очевидно, по превосходным причинам. Их защита растёт изнутри. И пока наше время проходит, вина идентична прогрессу. Жаркая смерть приближается, и в мои мечты врывается топот суставчатых конечностей членистоногих».

– Темнеет. Это основная тональность?

– Потом станет благочестивой и умоляющей – там целая глава про усики. Он зовёт их любовными хлыстами.

– Тут он прав, – выпаливает Атом. Он прячет своё внезапное смущение за импровизированным выражением яркого самодовольства. – А, солнышко, вот куда мы поедем – Центральный вокзал Светлопива.

Мэдди бросает на него испепеляющий взгляд и жмёт на газ.

– Взяла отказники? – спрашивает Атом, когда они входят на вокзал.

– Думала, ты взял.

– Как мы умудрились оба уйти без пропускных плащей?

– Я не в настроении, – говорит Мэдди. – Вот ящик.

Атом распахивает дверь одноразовым кальмарключом – внутри управляемый криокулер. Мэдди вытаскивает его и изучает пульт.

– Некислая система.

Атом жмёт на расконсервирование, и во все стороны вырывается пар. Он откидывает крышку, чтобы бросить взгляд на белый гриб компактных извилин, и немедленно захлопывает её.

– Здесь не самое лучшее место, – решает он. Закрывает камеру хранения и ломает твердосмольный ключ в замке.

Они бредут через вестибюль, Атом тащит кулер за ручку.

Посмотрев на Атома в вентиляционной шахте, он не может рисковать и пытаться убрать его из Эсхатологической винтовки. Так что Нек перещёлкивает ограничитель на «Доводе», превращая его в полное эго. Его намерение заводится до максимума.

Припарковавшись в переулке за Центральным вокзалом, он проверяет оружие в свете фар. Жестяная дверь бумкает и открывается – он выдвигается за неё, дождь капает со ствола «Довода». Атом появляется с ящиком кулера. Клин тёмного вещества обтекает вокруг другой его руки.

– В последний раз, когда я это видел, оно выглядело как стеклянный пистолет. Из чего он сделан?

Уставившись в дуло упрёка Нека, Атом быстро справляется с собой. – Карбон, – говорит он.

– Давай сюда череп в переноске.

– А что на обмен?

– Если бы ты не был таким умником, я бы дал тебе совет. Но идёт дождь. И кем бы ты ни был, это становится ясно. Извини, но для тебя история закончится неприятно.

Когда Нада Нек давит на спуск, его засасывает в ручку винтовки как сморщивающийся воздушный шар, кости мелятся в муку и струёй бьют из дула вместе с потоком крови, плоти и воды. Невоздержанный бандит опустошён и мерцает. Розовое облако вьётся перед Атомом. Оружие, повисшее в воздухе, падает и лязгает по земле.

Атом выезжает на машине Нека на Улицу Засад, и в это время Мэдисон появляется с другой стороны. Атом перескакивает в другую машину, и они, визжа колёсами, уносятся прочь. – Хвост всё ещё здесь, – говорит Мэдди.

– Кто это? – цедит Туров.

– Кэндимен. За ним Эдди Термидор. За ним кто-то вообще больной.

Стоящая на обочине патрульная машина вспыхивает мигалками и разворачивается за ними.

– И мёртвый.

Мэдисон уходила с Центрального вокзала со скомканным плащом в руках, и толпа преследователей приняла его за тыкву. Теперь Атом откидывает крышку и достаёт образчик. Податливая плоть блестит холодным потом. Мэдди кидает беглый взгляд.

– Странно выглядит, правда?

– За нами едут четыре машины, а вы обсуждаете… – Туров наклоняется вперёд и видит мозг, его тирада обрывается. Голос начинает шипеть.

– Оно?

– Та самая ось дерьма, – бурчит Атом. Он чувствует жёлтые волны, выжирающиеся из тыквы и окрашивающие воздух. – После похорон нас отправляют на чердак и забывают, но только не его. Спорю, этот красавчик весит пять фунтов. Можно его использовать как боксёрскую лапу. Я не к тому, что он действительно этим занимался. Кирлиан дерьмовый.

Они сворачивают на Синг, свирепо раздирая шины. Фары, мечась, выхватывают уличные скандалы и граффити.

– Могло так быть? Он всё ясно видел. Просто кричал не с той стороны лица.

– Думаю, зависит от его защитных реакций.