Атомная бомба Анатолия Яцкова

А как же этика? Оружие-то массового уничтожения? На антифашистском митинге в октябре 1941 года чуть ли не впервые П.Л. Капица использовал выражение «атомная бомба», говоря: «Атомная бомба даже небольшого размера, если она осуществима, могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими миллионами населения». Скажем, прозорливость, конечно, но с оговоркой аргументированная, хотя все это было еще в головах нескольких наших ученых-ядерщиков и… уже в делах по обе стороны Атлантики.

Мысли мыслями, но в колокол ударили первыми все же разведчики, лишь через десятилетия названные атомными и еще через десятилетия — Героями Отечества.

Логика наших ученых — участников создания ядерного оружия, особенно после начала войны (понимай — первых сигналов от разведки!), была совершенно такой же, как у инициаторов американского атомного проекта.

Альберт Эйнштейн об американской инициативе и ее этическом аспекте много позднее (1945) писал: «В то время, когда было известно, что в Германии ведутся работы по созданию атомной бомбы, могли ли мы сидеть и ждать, пока они их успешно завершат и изберут нас в жертву?»

Владимир Визгин на затронутую тему подводит черту: «Именно такого рода аргументы в пользу национальной ядерной программы и составляли основу формирующегося “ядерного этоса”».

Из ядерно-оружейного центра в Арзамасе-16 точку зрения на «ядерный этос» достаточно категорично высказывали те ученые, которые еще только делали первые шаги в отечественной атомной эре, начавшейся с атомной бомбы. Один из них, физик-ядерщик А.А. Бриш, объяснял нравственную позицию советских специалистов: «Хочешь мира — будь сильным!»

Ну чем отличается этот призыв от лозунгов военного времени: «Тыл — фронту!» или «Все для фронта — все для победы!», «Даешь Берлин!»? А как актуален этот «мирный» призыв сегодня…

Тогда, в начале сороковых годов, взгляды русских атомщиков вполне согласовывались с позицией американских ядерных оружейников: «Мы разрабатываем ядерное оружие, чтобы обеспечить в мире, стабилизированном ядерным устрашением, гарантию того, что ядерное оружие никогда не будет пущено в ход». Ученые в Штатах и их отдельные личности, в частности отец американской водородной бомбы Теллер (с ним встречался в Америке в конце столетия Владимир Барковский), были не столь «лояльны» к идее иметь ядерное оружие якобы только для устрашения и сдерживания!

Еще в 40–50-годы афоризм о мире и войне находил подтверждение в виде опасения и… нравственного долга против него. Один из научных лидеров в области нашего военного и мирного атома Б.Л. Альтшулер (в этой области работал его сын) афористично сформулировал эту же мысль.

Так, говоря о монополии на атомную бомбу и эффект от уничтожения японских городов, замечали, что это «вызвало в нашей стране ощущение полной незащищенности и тревоги. Для всех нас, кто осознал реальность наступившей атомной эры, быстрое восстановление мирового равновесия стало “категорическим императивом” — нравственным долгом».

Замечательная атомная четверка — Леонид Квасников и три из них, стаявших к новому поколению разведчиков ближе всего в стенах института, а Анатолий Яцков — на факультете, в то время не столь четко, но все же разделяли нравственный аспект в работе над ядерным оружием (одни добывали информацию — другие овладевали ею). Как и право его применения.

И все же складывалось впечатление, что и у наших государственных верхов, и на таком же уровне в Штатах, в отношении ядерного оружия бытовала стойкая уверенность, что в оценке этого явления следует опираться не столько на аргументы нравственного характера, сколько на «концепцию страха». И действительно, боялись…

Во время войны ученые в СССР, США и Англии боялись, что Германия сможет сделать атомную бомбу; после Хиросимы и Нагасаки в Союзе боялись американской «ядерной агрессии» или «ядерного давления»; после того как возникли перспективы создания термоядерного оружия, в нашей стране боялись отстать от американцев…

Конечно, Анатолий Антонович и его коллеги по атомным делам в бытность добывания информации о ходе работ в США и Англии над бомбой, а после войны — над ядерным оружием не оперировали вышеуказанными категориями. Но они жили в согласии с ними и в работе с будущими разведчиками все же «оперировали» их сущностью, независимо от конкретной работы в НТР — атомной, авиационной, электронной…

Полученный от Анатолия Антоновича девиз «Средоточием нравственности является долг» появился в учебном классе автора в виде плаката.

И на «чаепитии на факультете» общими усилиями во главе с Анатолием Антоновичем и Барковским к этому призыву был добавлен еще один. Его Анатолий Антонович назвал «приводным ремнем» афоризма о долге: «Целесообразность — это сила, которая превращает возможность в действительность». Кто-то из присутствующих молвил: «Бери, Анатолий, даем даром».

И автор «взял» и не раз ссылался на эти два кредо в работе разведчика по мере обучения своих подопечных «разведывательному ремеслу».