Атомная крепость

– Иван Иванович? Необходимо повидать вас… Очень нужно. Я бы сам к вам приехал, да мне сейчас отлучиться с работы нельзя, вы же знаете. – В голосе Ландышева полковник заметил непривычное волнение.

– Что-нибудь взять с собой? – осведомился Соколов.

– Нет, нет, ничего не надо. Но вопрос и важный и срочный. Приезжайте. Жду вас сегодня же. – Ландышев положил трубку на рычаг.

Сегодня же! Легко сказать! Полковник позвонил Тарханову; сообщил жене, чтобы не ждала к ужину, и вышел на улицу…

Ландышева он нашел в одном из цехов. Они вместе прошли в административное здание, поднялись в кабинет главного инженера. Через окна-стены отсюда были видны цехи, полигоны, массивы елей на далеких увалах.

– Как дела? – вежливо поинтересовался Соколов, хотя он видел, что Ландышев чем-то взволнован.

– Сборка отдельных агрегатов идет нормально. Сроки выдерживаем, думаю, результат не за горами, но дела еще очень и очень много.

Соколов отлично понимал, что именно имел в виду инженер Ландышев, говоря о конечном результате работы, – речь шла о выведении на орбиту целого роя космических аппаратов, из которых на заранее определенной и заданной высоте под руководством того же Ландышева будет построена обитаемая межпланетная станция для ведения научных работ в космосе.

Попросив полковника извинить его, Ландышев подошел к селектору, вызвал своих помощников и отдал им не терпящие отлагательства распоряжения.

– Ну, а теперь о деле, ради которого я попросил вас приехать ко мне, – обратился инженер к Соколову. Он минуту помолчал, бросил на собеседника испытующий взгляд, неожиданно спросил: – Вам знакомо имя инженера Можайцева?

– Можайцева? – у Соколова поползли вверх густые брови. Он вспомнил все то, что ему говорил об этом человеке генерал Тарханов. Но откуда это имя стало известно Ландышеву?

– Да, да, инженера Вадима Николаевича Можайцева, – торопил Ландышев. – Вы что-нибудь знаете о нем?

– Очень немного. – Полковник кратко рассказал все, что ему было известно. – А в чем дело? Почему вы спросили меня о Можайцеве?

Ландышев некоторое время молчал, кажется, даже не слышал вопроса Соколова. Он сидел, сосредоточившись на какой-то своей мысли.

– Иван Иванович, – заговорил он наконец, – я к вам за советом… Дело в том, что мне необходимо на один-два дня вылететь за границу.

Полковник посмотрел на инженера: он отлично понимал, что такая поездка безусловно представляла собой определенные трудности – инженер Ландышев был слишком известен а задание правительства слишком ответственное…

Точно угадывая мысли полковника, Ландышев сказал:

– Я все понимаю, но ехать мне надо, и срочно, – Ландышев стремительно встал и заходил по кабинету. – Я должен ехать!

– Вы так и не объяснили мне, в чем все-таки дело и для чего вы хотите вылететь за границу? – мягко напомнил Соколов.

– Для встречи с Можайцевым, – Ландышев на мгновенье остановился перед полковником, и тот увидел, как лицо инженера неожиданно исказила внутренняя боль. – Видите ли, – продолжал инженер, – сегодня утром я получил от Можайцева письмо, вот оно, – он вынул из кармана и протянул полковнику листок бумаги, исписанный крупным, резко изломанным почерком. – Письмо из Парижа. Можайцев сообщает мне, что ему давно известно, над решением какой именно научной проблемы я работаю… и просит меня прибыть для встречи с ним в Берлин. Он пишет, что намерен предостеречь меня от опасности, которая грозит и лично мне, и моему делу, что это, по-видимому, единственная возможность помочь мне избежать опасности и срыва моей работы. Можайцев собирается посвятить себя какому-то делу, что не позволит уже ему не только лично встретиться с кем-либо, но и даже писать куда бы то ни было… Тут он что-то недоговаривает. Так вот, мне немножко известно, чему посвятил свою жизнь инженер Можайцев, и пройти мимо его предостережения, даже призыва – я не могу, не имею права, Иван Иванович.

Соколов читал письмо Можайцева, адресованное инженеру Ландышеву.

– Почему бы не послать для встречи с Можайцевым кого-нибудь из ваших помощников? – осторожно спросил он.

Лицо Ландышева побагровело.

– Я сам знаю, следует ли мне лететь самому или кого-то послать, – произнес он дрожащим голосом. – Я тщательно продумал и твердо решил – ехать нужно мне, только мне!

Полковник Соколов смолчал, – вспышки гнева у Ландышева обычно быстро проходили. И действительно, после короткой паузы тот снова обратился к нему, и на этот раз с задушевной мягкостью:

– Дорогой Иван Иванович. Поймите, так нужно… Мне абсолютно необходимо повидать этого Вадима Можайцева! Есть личные мотивы, о которых я не могу говорить.

Полковник Соколов молча развел руками – при чем здесь, собственно, он. Но Ландышев тотчас разъяснил:

– Целесообразность поездки с деловой точки зрения ни у кого не вызовет сомнений, это я беру на себя.