Атомная крепость

– Я хотел бы сказать вам несколько слов, – обратился он к Доронину, когда они вдвоем вышли в прихожую.

– Слушаю вас.

– Берегите инженера Ландышева, – тихо произнес Можайцев. – Я много думал о том, что должен был предпринять Уильям Прайс, оставшись без моих установок… Он не из тех, что сдаются без борьбы… Убежден, он сделает все, чтобы сорвать работу Ландышева, а возможно, и уничтожить его самого. Он пошлет к вам, а скорее всего, уже давно послал людей Аллена Харвуда – будьте внимательны!

– Ваше предупреждение примем к сведению. Благодарю, – Доронин с признательностью пожал Можайцеву руку. – Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? – продолжал он. – Вам или вашей семье?

Можайцев остановился у самой двери.

– У меня нет семьи, – с трудом заговорил он. – Ребенка похитил Аллен Харвуд для того, чтобы держать меня в руках… Что теперь будет с моим Сережей – не знаю. Они спрятали его от меня. Жена давно ушла от меня, и в этом виноват один я. Но она, кажется, счастлива.

– Где она? Кто она? – спросил Доронин с живым интересом.

– Оксана Орленко. Она иногда выступает по Московскому радио. – Можайцев поднял воротник пальто и шагнул за порог.

Так вот в чем дело! Жена инженера Ландышева Оксана Орленко – бывшая жена Можайцева! И Можайцев явно знает об отношениях, сложившихся между нею и Ландышевым, – вот что значат и некоторая странность в его поведении, и упоминание о том, что люди Карла Функа пытались возбудить в нем ненависть к Ландышеву. И вот откуда Ландышеву знакомо имя Вадима Можайцева, почему он так заинтересовался этим человеком! Оба они любят одну и ту же женщину…

К Доронину присоединился Ландышев.

Инженер спросил, имея в виду Можайцева:

– Он ушел?

Они стояли у окна и смотрели на удалявшегося от дома Можайцева, – вот тот прошел по дорожке, открыл калитку, на мгновенье остановился, оглянулся назад и тотчас шагнул в сторону, растворился в ночной тьме.

Ландышев сказал с грустью и болью:

– Я уговаривал его уехать вместе с нами в Советский Союз, но он считает, что пока не уничтожит изобретенные им установки, об этом не может быть и речи.

Дождь помельчал, надвигался смутный рассвет.

– Пора, – сказал Доронин.

Они распрощались с молчаливым хозяином и направились к месту, где их дожидался автомобиль.

Глава четвертая

Софья Сатановская запросила визу на въезд в Советский Союз в качестве туристки. Полковник Соколов пытался догадаться – что бы это могло означать? Ему было весьма трудно строить сколько-нибудь основательные предположения, поскольку знал он о ней мало, сведениями о ее прошлой жизни не располагал, о том, что в свое время иностранная разведка готовила ее на роль Мата Хари – понятия не имел. В его представлении она лишь ведала переправкой к нам особо важных агентов из-за Буга маршрутом «Дрисса», только и всего. Во всяком случае, ничего иного за ней замечено не было. Польские товарищи установили, что не так давно приезжал к ней заморский бизнесмен Мордехай Шварц, но особого значения этому не придали ни они, ни Соколов: старик приходится Сатановской родным дядей.

Так что же нужно Сатановской на нашей земле? Может, она хочет поближе познакомиться с людьми, против которых направлена ее агентурная деятельность? А не получила ли она все-таки задание встретиться с кем-то на советской территории?

Визу Софье Сатановской дали.

Работник областного управления государственной безопасности майор Торопов с интересом ожидал встречи с «хранительницей» маршрута «Дрисса». Интерес вполне понятный. Торопову, естественно, не могло и в голову прийти, сколько переживаний и огорчений будет связано для него с приездом этой неведомой ему женщины.

Пограничники, производившие таможенный досмотр вагонов после того как поезд пересек советскую границу, обратили внимание: изящно одетая, бесспорно красивая женщина будто прилипла к окну, смотрела во все глаза. Что она тут хотела разглядеть? Подступы к Пореченску от Буга через болотца и непроходимые заросли кустарника? Женщина была невесела, даже печальна. Кто же мог знать, что для нее эти несколько километров от линии границы означали приближение к полному несчастий и превратностей прошлому, к воспоминаниям о пребывании в гитлеровском концлагере неподалеку отсюда? Она – агент иностранной разведки, была все же живым человеком, со своей жизнью, со своим сердцем, неотзывчивым лишь на чужие страдания, но отнюдь не на свои собственные. Обещанная ей когда-то карьера, полная движения, блеска в каком-то «высшем» обществе, поклонников, любви осталась мечтой, превратившейся в совершенно очевидную иллюзию. Одинокое сидение в приграничном польском городке, в четырех стенах, не могли не отразиться на Сатановской – ей все чаще приходилось копаться в своем внутреннем мире, бередить старые раны, сходить с ума от бешеной злобы против тех, кто загубил ее молодость, проклинать Грина, соблазнившего, обманувшего и предавшего ее. И почти все ее несчастья начались вот в этих местах, по ту и другую сторону Буга.