Атомные агенты Кремля

«Около года назад, находясь в Канаде, со мной связался человек, личность которого я отказываюсь разглашать. Он зашел ко мне в мою частную квартиру на Суэйл-авеню, Монреаль. Очевидно, он знал, что я работаю в Монреальской лаборатории, и запросил у меня информацию, касающуюся атомных исследований. Для меня тогда и сейчас очень важно что бы развитие атомной энергетики не ограничивалось только США. Я принял очень болезненное решение, что необходимо сообщить общую информацию об атомной энергии и убедиться, что к ней отнеслись серьезно. По этой причине я решил принять предложение, сделанное мне человеком, который обратился ко мне.

После этой предварительной встречи я несколько раз встречался с этим человеком, находясь в Канаде. Он делал конкретные запросы о предоставлении информации, которые для меня были просто бессмыслицей — я имею в виду, что мне было трудно их понять. Но он действительно запросил у меня образцы урана и информацию в целом по атомной энергии.

На одной встрече я дал мужчине микроскопическое количество U.233 и U.235 (по одному из каждого) U.235 был слегка обогащенным образцом, находился в маленькой стеклянной пробирке и состоял примерно из миллиграмма оксида. U.233 весил около десятой доли миллиграмма и представлял собой очень тонкий осадок на платиновой фольге, завернутый в лист бумаги.

Я также передал этому человеку письменный отчет об известных мне атомных исследованиях. Эта информация в основном носила характер, который с тех пор был опубликован или вот-вот будет опубликован.

Мужчина также попросил у меня информацию об американских снарядах A.A. с электронным управлением. Я очень мало знал об этом и поэтому мог дать лишь очень мало информации.

Он также попросил меня представить людей, работающих в лаборатории, включая человека по имени Вил, но я посоветовал ему не связываться с ним.

Мужчина дал мне несколько долларов (я забыл, сколько) [700 долларов — прим. ред.] и бутылку виски [две бутылки — прим. ред.], и я принял их против своей воли.

Перед тем, как я покинул Канаду, было условлено, что по возвращению в Лондон я должен был встретиться с кем-то, кого я не знал. Мне сообщили точные детали относительно установления контакта, но сейчас я их забываю. Я не явился на встречу, потому что решил, что эта тайная процедура больше не подходит ввиду официального обнародования информации и возможности удовлетворительного международного контроля над атомной энергией.

Все это дело было чрезвычайно болезненным для меня, и я взялся за него только потому, что чувствовал, что это был вклад, который я мог бы внести в безопасность человечества. Я, конечно, делал это не ради выгоды»[152].

1 мая 1946 года Мэй был приговорен к десяти годам каторжных работ. Он был освобожден в конце 1952 года, отсидев шесть с половиной лет[153].

Внесенный в черный список университетов Великобритании, Мэй работал в компании по производству научных приборов, а в 1961 году перешел на работу в Университет Ганы, где проводил исследования в области физики твердого тела и создал научный музей[154].

Понтекорво Бруно Максимович (1913–1993, (в российских источниках «Мэр», «Каспор»)

Бруно Понтекорво родился в Пизе в богатой еврейской семье. Его родители — Массимо и Мария Понтекорво — были одними из самых состоятельных членов еврейской общины города (Массимо Понтекорво вместе с братьями управлял основанной их отцом Пеллегрино Понтекорво сетью текстильных фабрик). В Una nota autobiografica он пишет о себе: «Родился я в Пизе в 1913 году в благополучной многодетной семье: отец — промышленник, мать — дочь врача, пять братьев и три сестры, из которых наиболее известны биолог Гвидо и кинорежиссёр Джилло».

В 1929 году Бруно поступил на инженерный факультет Университета в Пизе, а в 1931 в возрасте 18 лет был принят на курс физики, читаемый Энрико Ферми в Римском университете «La Sapienza». По окончании университета в 1933 году работал ассистентом директора Физического института, сенатора Орсо Марио Корбино. Последнему итальянская физика обязана своим расцветом в 1920—1930-х годах.

Бруно Понтекорво

В 1934 году Бруно Понтекорво подключился к работам группы Ферми и через два месяца стал соавтором открытия эффекта замедления нейтронов, практическое значение которого стало очевидно через пять лет, после открытия деления ядер урана и цепной ядерной реакции.

В 1936 году, получив стипендию от министерства национального образования Италии, Понтекорво направился на стажировку во Францию, где работал в лаборатории Ирэн и Фредерика Жолио-Кюри, занимаясь изучением ядерной изомерии. За эти исследования он получил премию Карнеги-Кюри.

В 1938 году Понтекорво женился на студентке из Швеции, Марианне Нордблом, в том же году у них родился первенец — Джиль. Позднее в США у Понтекорво родились еще двое сыновей — Тито и Антонио.