Атомные уходят по тревоге

Описывая навигационные условия района к югу от Магелланова пролива, лоция предостерегала мореплавателей:

«Район изучен недостаточно. Некоторые навигационные опасности нанесены на карту приближенно, а некоторые не нанесены совсем; в отдельных случаях могут оказаться неточными конфигурации береговой черты, положение географических объектов и средств навигационного оборудования, а также направления курсов и пеленгов, указанных в лоции. Поэтому при плавании здесь надлежит соблюдать крайнюю осторожность и принимать все меры для обеспечения безопасности кораблевождения».

— Айсберг по пеленгу триста пятьдесят три!

— Айсберги по пеленгу триста двадцать четыре!..

Старшина, пристроившись на уголке стола в кают-компании, выводил красной гуашью по ватману:

«Рулевые и трюмные!

Проходим пролив Дрейка!

Выше бдительность!..»

Подумав, он подчеркнул слово «бдительность» чертой… Лоция не врала:

«В проливе, открытом когда-то между Антарктикой и Огненной Землей английским королевским пиратом, первым повторившим путь Магеллана, — Френсисом Дрейком, приходится опасаться многого. И прежде всего ураганов и айсбергов…»

— Взгляните, — командир уступил место у перископа Сорокину. — Для нас пролив исключения не делает.

В затуманенной брызгами линзе волны и небо смешались в неистовом сумасшедшем вихре.

Сорокин вглядывался в окуляр напряженно, до рези в глазах.

— Сфотографируйте-ка это чудо, — адмирал жестом пригласил командира. — Полюбуйтесь.

Щелкнул затвор аппарата.

— Приличный айсберг. Метров шестьдесят над водой.

— Значит, под водой — еще метров триста.

— Весь в белой пене. Как сказка идет.

— От такой «сказки» «Титаник» погиб.

Штурман меланхолически прокомментировал:

— У нас приборы, мы и по сторонам видим, и впереди. А вот как в этих краях ходил Беллинсгаузен — ума не приложу. Что они имели? Хронометры, секстаны да подзорные трубы. И все. И с таким, с позволения сказать, инструментом они с Лазаревым Антарктиду открывали.

— Мужество измеряется не приборами.

— Это тоже верно. Но я бы поставил где-нибудь здесь памятники шлюпам «Восток» и «Мирный».

— Когда-нибудь поставят. А в России они уже стоят. Как и в Англии — Дрейку. Но этот джентльмен — это особ статья…

Своего рода вахтенный журнал, который вел во время похода спутник и восторженный поклонник знаменитого пирата и не менее прославленного мореплавателя сэра Френсиса Дрейка священник Флетчер, был увлекательнее любого романа и блистал весьма живописными подробностями:

«В пять часов мы подошли к каравелле вплотную. Три раза выстрелили из пушки и сбили ей мачту. Взойдя на борт, мы нашли большие богатства — жемчуг и драгоценные камни, тринадцать сундуков с монетами, сорок фунтов золота и много слитков серебра».

Святой отец, ослепленный блеском сатанинских богатств, лежащих в каютах и трюмах, не в силах был являться одновременно географом или биологом. Красоты природы его не волновали. Как заправский казначей, он считал:

«Убили двух испанцев, сожгли их дома и захватили две тысячи дукатов…»

«На берегу спал испанец. Наша шлюпка подошла незаметно. Рядом с испанцем лежало тринадцать слитков серебра. Мы взяли слитки…»

«Тут мы увидели на берегу мальчика, и испанца, и восемь лам, груженных серебром. Мы их убили, а серебро взяли».

«Город Арика. Здесь мы увидели две небольшие барки. Мы взяли их на абордаж. На каждой было по двадцать фунтов серебра».

«Брат адмирала Джон Дрейк первым увидел желанный галион. Он получил золотую цепь, а Френсис — 40 фунтов золота и 26 тонн серебра…»