Атомные в ремонте

Когда я подписывал решение у Павла Александровича Черноверхского, начальника 1-го главка Минсудпрома, этот на вид сухой и неприветливый человек встал и долго жал мне руку. Он правильно оценил остроту того положения, из которого мы вышли так быстро и без лишней нервотрепки.

К сожалению, случай с корпусами захлопок циркуляционных трасс оказался первой ласточкой.

Через несколько лет появились трещины во вварышах на лодках одного из проектов. Как выяснилось, большая партия вварышей проходила термическую обработку 9 ноября, сразу после праздников, и режим этой обработки был нарушен с похмелья. Несколько лодок было оснащено сотнями этих вварышей. Лодки стали срочно ставить в док, бригады ленинградцев в завода-строителя этих лодок вырезали вварыши и ставили новые. Сколько доко-суток они у меня отняли! Работали бригады быстро, бесплатно, но качеством работа не блистала. Работа на Севере в открытом доке требует не той сноровки, какая выработалась в условиях закрытого стапеля с его микроклиматом.

Несколько десятков течей появились теперь уже не по корпусам вварышей, а по новым сварным швам. Это мученье продолжалось полтора года, и как только оно закончилось, сразу же поступил сигнал из Горького от проектанта еще одной серии лодок.

Нас предупреждали, что требуется подкреплять переборки, освидетельствовать и заменять труднодоступные корпусные конструкции. За предупреждение мы были благодарны, но оно было так спесиво написано, без тени чувства вины, с грубыми поучениями и наставлениями, что я возмутился и предложил этому бюро-проектанту подготовить совместное решение и указать в нем, что требующиеся работы являются следствием просчета конструкторов и поэтому должны выполняться заводом-строителем бесплатно.

Это произвело в тихой заводи бюро сильный эффект. Посыпались жалобы на меня лично, но они только афишировали просчеты проектанта, и даже руководство Минсудпрома приняло мою сторону. Отношения с этим бюро у меня обострились, что я в дальнейшем постоянно ощущал.

Вскоре стали обнаруживать трещины в концевых переборках лодок еще одного проекта. Правда до течей там еще долго не дошло, но работы прибавилось: надо было ставить лодки в док, искать и заваривать трещины, ставить подкрепления.

Однажды я сопровождал Главкома при его поездке в Северодвинск. Там в это время был Д.Ф.Устинов, еще в ранге секретаря ЦК КПСС. Он проверял ход строительства заводов и лодок. Обстановка была спокойной, замечания – по мелочам. Вдруг Главком попросил заслушать командующего Северным флотом адмирала флота Г.М.Егорова. Георгий Михайлович сказал, что он всю войну служил на подводных лодках, и подводники при любой бомбежке свято верили в надежность прочных корпусов. А сейчас такая уверенность утрачена, корпуса текут на большинстве лодок, да еще в нескольких местах.

Этот доклад был как гром среди ясного неба. Устинов, как говорится, «выпрыгивал из штанов». Минсудпром был разгромлен, многим, в том числе и военпредам, как следует попало. П.А.Черноверхский ходил мрачнее тучи, не мог поднять глаз на моряков. Помню, как мы его поздравляли с 60-летним юбилеем. От ВМФ пришла целая делегация: заместители Главкома П.Г.Котов и В.Г.Новиков, новый начальник ГУК Р.Д.Филонович и мы с Бисовкой. Поздравительные речи как-то быстро свернули на разговор о трещинах в прочных корпусах. Павел Александрович стал заверять, что в скором времени все трещины будут ликвидированы, а новые не появятся.

Увы, новые трещины продолжали появляться.

У командования ВМФ терпение кончилось, и оно обратилось в Академию наук СССР с просьбой разобраться в наших проблемах, так как кораблестроительная наука себя исчерпала. Академик Александров назначил комиссию во главе с академиком Б.Е.Патоном.

Через полгода мне довелось послушать доклад этой комиссии на заседании Научно-технического совета ВМФ, которое проводил первый заместитель Главкома Н.И.Смирнов. На это заседание были приглашены главные конструкторы лодок, ведущие ученые.

Докладывал Патон. Он сказал, что принятые судостроительной промышленностью меры по ликвидации имеющихся и предупреждению возможных в будущем трещин достаточны для стали мартеновского переплава открытым способом. Адмиралы заулыбались, им невдомек было, что Патон забраковал саму эту сталь. Он считал, что мартеновская сталь для подводных лодок не годится, для них и множества других конструкций нужна сталь электровакуумная. Такую сталь у нас получали в мизерных количествах, а пора уже было все мартены заменить печами для электровакуумного переплава. Надо сказать, что этого момента почти никто не уловил, даже некоторые последующие докладчики никак на него не отреагировали.