Атомный век

Точно, дружат, понял он, то‑то Гуча радостно не заржал, как заржал бы любой другой на его месте, а только понимающе улыбался. Ну и хорошо. Значит, будет кому прикрывать Бура в бою. Он зачерпнул кружку чая, взял три куска сахара, напился и, позвав Гаврилова, Архипова и Юпитина — командира второго отделения, держать совет, что дальше делать, а главное — как делать. Ещё один такой инцидент, и они кого‑нибудь не досчитаются. Берзалов считал, что им сегодня повезло. Во — первых, в первый день никого не убило, а во — вторых, странный эффект открыли — длинный — длинный коридор. Может, им вообще всё померещилось со страху? Ну и в — третьих, встреча с крикливым Скрипеем тоже окончилась благополучно, по крайней мере, никто не оглох.

Гаврилов выслушал рассказ об их приключения и сказал, подёргав себя за мочку уха:

— М — да — а-а… ничего себе, за хлебушком сходили! Дурилка я картонная! Отродясь ничего подобного не слышал. Коридор‑то, должно быть, особый. Может, это какой‑нибудь экзотический ход неизвестно куда?

В чужих устах такая вольность в суждениях показалась Берзалову чистой фантастикой. Одно дело думать об этом, а другое дело выслушивать от подчиненного в качестве глупости. Гаврилов позволял себе фантазировать очень и очень редко. Всё‑таки он стоял на реалистических позициях пограничника. На этот раз была веская причина: Скрипей! Что это за чудо в перьях, и с чем его едят? Неужто, действительно, человек? Вот прапорщик Гаврилов и расслабился, не учёл реальности. Так подумал Берзалов, который сам не мог предложить ничего путного, кроме, в общем‑то, понятного скепсиса. Всё и всегда имеет логическое объяснение. Только это объяснение надо найти — всего‑то делов. А пока вместо логики работает суеверие.

— Как куда? — чуть развязно сказал Архипов, который был польщён, что его позвали на совещание, — ясно же, что в неизведанную область.

И этот туда же, вздохнул Берзалов. Какая ещё неизведанная область? С чем её едят? Но ничего не сказал, дабы не прерывать полёта фантазий подчиненных. Может, выскажут что‑то дельное, конструктивное?

— Это уже попахивает какой‑то фантастикой, — то ли осуждающе, то ли, наоборот, констатируя, сказал Гаврилов, давая тем самым понять, что он, если и верит в чудеса, то только при определённых условиях. — А вы сами что думаете, товарищ старший лейтенант? — обратился он к Берзалову.

— Трудно что‑либо сказать… — начал Берзалов, его сковывало обязательство ничего никому не сообщать об американцах. Но ведь рано или поздно мы с ними столкнёмся, подумал он, тогда молчание будет хуже предательства. — Я думаю, что это какой‑то оптический эффект типа зеркал, — сказал он, чтобы спустить фантазёров на землю.

— Очень даже может быть… Хотя что‑то я о таких эффектах не слышал, — задумчив отозвался Гаврилов. — Нет, я конечно, не дока по жизни, но всё‑таки в ней кое‑что видел.

Юпитин, не по годам степенный, как столетний дед, тоже высказался:

— Среди бойцов ходит байка, что якобы «дубы» умеют проваливаться во времени. Может, «там» они с ума и сходят?

— Кто сказал? — спросил Берзалов и ему показалось, что во всем этом есть какое‑то метафизический смысл, от которого по коже пробежали мурашки.

— Если это работа «дубов», тогда всё понятно, — важно заметил Гаврилов, и Берзалов не услышал в его словах иронию, до которой был охочий и которую желал услышать в устах своего заместителя. Постным был старший прапорщик, как щи без мяса, постным и правильным.

Берзалов от досады едва не заскрежетал зубами:

— Так кто сказал?!

— Да так… — испугался Юпитин. — Бают ребята…

Берзалов же подумал, что было бы неплохо поговорить с теми фантазёрами, узнать, откуда ветер дует, чтобы навести порядок. Но разве Юпитин признается, боится ведь, что в стукачестве обвинят.

— А что бают? — спросил Берзалов так, чтобы больше не пугать Юпитина.

— Говорят, что «дубы» владеют гипнозом, что они могут морочить человеку голову, — Юпитин сыграл отбой, то есть вышел сухим из воды: всё объяснил и никого не заложил.

Гаврилов задумчиво показал головой. В гипноз он не верил. Да и сама мысль, что кто‑то может управлять твоим сознанием, казалась Гаврилову неправильной. «Вот меня никакой гипноз не берёт», — было написано на его мужественном лице.

— А ещё говорят, что они теряют человеческое обличие и общаются друг с другом с помощью свиста. Получается, это не люди. Я в него две обоймы всадил… — так растерянно сообщил Архипов, что все поняли: после этого ни одно живое существо выжить не может.

— То есть там никого не было? — уточнил Берзалов с едва заметной иронией, потому что теперь сам сомневался.

— Я не знаю… — признался Архипов. — Мне кажется, что я кого‑то видел…

До войны Архипов работал на буровой платформе помощником мастера и был на хорошем счёту. Войну он встретил на Новой Земле, а как в условиях неразберихи добрался до материка, одному богу известно.

— Был там кто‑то, — успокоил его Берзалов, спасая его репутацию бывалого солдата. — Точно был. Я тоже видел. Хотя без имени и овца баран.

Архипов сразу успокоился и даже поёрзал от удовольствия на пеньке, на котором сидел: