Атрибуты личности. 25 скрытых драйверов оптимальной продуктивности

В 1991 году, вскоре после первой войны в Персидском заливе, мне в руки попался журнал Newsweek, на обложке которого был изображен солдат с искусно закамуфлированным лицом. Заглавная статья называлась «Секретные воины» и была посвящена подразделениям специального назначения во всех видах вооруженных сил – зеленым беретам, рейнджерам и пилотам вертолетов в армии; боевым диспетчерам и парашютистам-спасателям в ВВС; разведчикам в морской пехоте; морским котикам в ВМС. Статья была проиллюстрирована фотографиями бойцов в самых разных условиях окружающей среды – в снегах и в джунглях, под водой и в небе. Было очень увлекательно рассматривать различное снаряжение и обмундирование, необходимые парням для работы в этих условиях, но больше всего меня поразили два момента. Во-первых, примерно на двадцати пяти из трех десятков снимков были представлены морские котики. Это означало, что парням из спецназа ВМС приходится работать во всех этих стихиях. Осознание того, что на свете есть люди, способные выполнять свою работу везде и всюду, вызвало у меня прилив воодушевления. Детские фантазии, в которых я воображал себя Джеймсом Бондом, стали казаться мне вполне достижимыми.

Во-вторых, меня впечатлила их способность одинаково успешно действовать на воде, под водой и над водой. Я вырос в Новой Англии, на берегу океана, с которым в той или иной степени были связаны почти все мои детские забавы. При всей моей любви к водной стихии мне прекрасно известно, что она невероятно враждебна к людям. Низкое содержание кислорода, экстремальные температуры и способное сокрушить кости чудовищное давление – все это объясняет, почему местом обитания человеческих существ является суша. Но бойцы спецназа ВМС США сделали эту водную среду безопасным для себя местом. Одна из мантр морских котиков гласит, что враг никогда не будет достаточно храбрым или глупым, чтобы последовать за тобой в воду, так что если ты сомневаешься в своей безопасности, то скройся в воде. Мне нравится эта идея и храбрость парней, сделавших враждебную среду своим надежным убежищем.

А последней каплей, определившей выбор моей судьбы, стало стремление приобщиться к элите. Всему миру известно, что морские котики проходят невероятно жесткий отбор и одну из самых трудных программ военной подготовки, с которой справляются лишь около 15 процентов кандидатов. Я был уверен, что смогу стать летчиком-истребителем, но сумею ли стать морским котиком? Хватит ли у меня силы, ума и выносливости? Я представил, что лечу в своем истребителе, глядя сверху на группу парней из команды SEAL, и спрашиваю себя, смог бы я стать таким, как они. Мне стало ясно, что, если я этого не узнаю, этот вопрос будет мучить меня до конца моих дней. И тогда я принял решение.

Вот так, десять лет спустя, поздней весенней ночью я оказался в самолете С-130 на высоте шести тысяч метров. Когда вы находитесь внутри транспортного самолета или вертолета, физическое ощущение высоты приглушается, вы чувствуете себя так, словно сидите на ужасно неудобном сиденье в вибрирующем сарае. После того как мы долетели до места выброски, я переместился в хвост самолета, встал на открытую рампу, взглянул в черную как смоль бездну и приготовился броситься в нее.

Я уже говорил, что ненавижу высоту?

Реакция на страх – это довольно интересная штука. Некоторые базовые физиологические реакции, такие как учащение пульса и дыхания или расширение зрачков, свойственны большинству людей, но вместе с ними у некоторых наблюдаются так называемые идиосинкразические реакции. Как веду себя я? Зеваю. Знаю, это звучит странно, и раньше я тоже так думал. Но теперь мне точно известно, что зевота – это всего лишь способ, используемый организмом, чтобы перенастроить режим дыхания, вдохнуть больше кислорода и получить доступ к парасимпатической нервной системе через тройничный нерв (не закатывайте глаза, я все объясню чуть позже). Конечно, окружающие могут воспринять зевоту как полную противоположность страху, и это бывает весьма кстати, когда вы не хотите, чтобы люди заметили, что вы нервничаете.

Но я нервничал. И так было каждый раз, когда я готовился к прыжку.